— Ромашка, милая, я уже так долго молчал… Нет! Друзья, я хочу выпить за то, что начинается с большой буквы «Л» — за Любовь!
Дон Антонио снова тронул струны, но на этот раз они прозвучали слаженно. Он задумчиво покачал головой.
— Красиво звучит… Но… мне почему-то кажется, что это был какой-то сокращенный вариант… А, Ромашка?
— Ребята, успокойтесь! — Она раздраженно пожала плечами. — Мы выпили вначале за дружбу, потом за прекрасных дам, теперь за любовь. Что здесь особенного? Володя, ты когда-нибудь сядешь?
— Подожди. А особенного вот что. Это, мои дорогие, не какая-то абстрактная любовь! Я говорю о нас с Ромашкой. Мы только что решили…
— Капитан, — теперь Снежана побледнела. — Ничего мы не решили… Сядьте, наконец, и перестаньте всех напрягать…
— Как — не решили? Снежана… Кимовна, я что-то недопонял?
Насте вдруг стало неловко смотреть на растерявшегося Капитана, хотя понять, что тут происходит, все равно не могла. Девушка опустила глаза, но уши, к сожалению, не заткнешь. Особенно если учесть, что Снежана с Капитаном сидели от нее довольно близко. И хотя застольный шум мгновенно возобновился, их разговор Настя поневоле слышала.
— …Я что-то не так сказал?
— Не то, не так, не вовремя!
К счастью Дон Антонио, недолго думая, громыхнул чуть ли не в ухо Насте очередную песню, с ее точки зрения очень смешную: «Даже если будет сердце из нейлона, мы научим беспокоиться его!..»
— Ты вот хохочешь, девочка, — упрекнул ее Кедыч. — А ведь какие, черт возьми, были времена!
— Вот-вот, — вмешалась Мария Петровна. — Особенно кстати ты помянул нечистого!
— Да? В смысле?..
— Тебе не кажется, Кедыч, что в те времена, которые ты с такой нежностью сейчас помянул, все воспевали… стресс?.. Просто какой-то угар страстей, презрение к уюту, все эти «беспокойные сердца»… Словно все боялись спокойствия, внимательного взгляда на жизнь, прямо скажем, при ближайшем рассмотрении, весьма скудноватую…
— «Се-ердце, тебе не хочется поко-оя!» — игриво пропела Ромашка и — пошло-поехало: «Комсомольцы, беспокойные сердца» — это подхватил уже Кедыч, «Что так сердце, что так сердце растрево-о-ожено!..»— разумеется, с цыганским надрывом и конечно же Дон Антонио. Ну разве Настя могла промолчать?
— «А вместо сердца пламенный мотор!» — выступила она ко всеобщему восторгу, если не считать отчего-то примолкнувшего Павла.
— Капитан, ваша очередь! — поторопила Настя, очень довольная, что благодаря маминому любимому «старому кино» и она не отстала от остальных.
