— Ты понимаешь, Пашка мой просит яблочный штрудель, и я уже принялась тесто замешивать — а корицы-то нет, а какой же штрудель без корицы! — соседка оглядывает кухню. — Ишь, стерильность какая! Ты не готовишь?
— Нет.
Сима покупала готовую еду и просто разогревала. Вершиной ее кулинарного искусства был салат из плавленых сырков, яиц и майонеза, но и это блюдо она считала обременительным: варить яйца, тереть их, потом тереть сыр, добавлять чеснок, смешивать с майонезом… Долго и непродуктивно, и сам салат тяжело падает в желудок. Куда как проще залить кипятком овсянку, порезать помидоры… Ну, или супчик из пакетика, да в него перца добавить и кусочек плавленого сыра.
В общем, Сима всегда считала, что фастфуд рулит.
А тут — штрудель. Яблочный, надо же!
— Пашка у меня очень любит выпечку, вечно ноет: Юлька, испеки! Ну, а я что… я пеку.
— Вы не работаете?
— Нет, зачем? — Соседка улыбнулась. — Пашка зарабатывает, и мне покупает все, что попрошу. Раньше-то я работала, технологом на хлебозаводе. Как вспомню — так вздрогну: каждый день тащиться к семи на работу, и целый день — то одно, то другое, покоя не было, одни сплошные нервы. А потом Пашка сказал: сиди дома, сколько можно! Тут он прав, нужды в моей зарплате никакой не было, вот я и решила не мучить себя. Теперь все технологии у меня на кухне.
Сима покивала — ну да, как же. Наверное, можно и так. Сама она представить себе не могла, чтобы вдруг, ни с того ни с сего, стала жить с каким-то чужим, абсолютно левым чуваком, который мало того, что заставлял бы ее готовить вот хотя бы даже и штрудель, но еще и рулил ее жизнью, приказывая работать или не работать.
— Вроде бы это корица…
Баночка с коричневым порошком выделяется светло-коричневой крышкой, запечатанной шелестящей пленкой — набор специй был куплен буквально на той неделе, да так и стоял в шкафчике.
— Точно. — Юля покрутила баночку в руках. — Ты отсыпь мне маленько, много не требуется.
— Да забирай банку, потом вернешь. Куда я ее отсыплю?
Сима не любила запаха корицы и живо представила себе, как она сейчас откупорит банку, как станет пересыпать мерзко воняющий порошок в какой-то самодельный кулек, а потом от запаха будет уже не избавиться, чуть попадет на столешницу, на руки — будет вонять не меньше часа, хоть чем вымывай. Нет уж, пока банка закрыта, пусть отправляется к соседке. Раз уж они с супругом такие любители домашних плюшек.
Сима напрягает память, пытаясь вспомнить, как выглядит соседкин муж, но понимает, что без толку, она понятия не имеет, каков он из себя, этот плюшколюбивый домостроевец.
