— Ага. — Таня поцеловала женщину в щеку. — Я только руки вымою, мам. Это Сима, она поест с нами, ладно?
Таня выскочила из комнаты, а Сима осталась. Она никак не ожидала увидеть цыганский дом и цыганскую семью у белокурой синеглазой Тани, но именно эту женщину Таня назвала мамой.
— Я Сакинда, тетя Сакинда, мать этой егозы. — Женщина кивнула Симе, указав на подушки у стены. — Садись, детка. У нас тут, видишь, дым коромыслом, да еще Тара принялась рожать, хотя мы ждали только дня через три. Но смерть и роды не ждут погоды, что ж…
На полу стоит большой ящик, и Сима заглянула в него.
Ящик кто-то заботливо выстлал куском мягкого одеяла и прикрыл чистой тканью. А на ней лежит серая британская кошка, и бока ее вздымаются, она тяжело дышит, ее бархатная круглая мордочка повернута к людям, в глазах — испуг и мука.
— Так-то, дорогая, рожаем мы, женщины, своих детей. — Сакинда покачала головой. — Что женщины, что кошки, что другие животные — все тяжко рожаем и растим, ночей не спим. А потом всю жизнь до самой смерти болит сердце за детей. Тихо, девочка, тихо, все будет хорошо.
— Я здесь. — Таня уже переоделась в легкую яркую юбку и такую же блузочку. — Ай, бедная моя, ну давай, милая, потерпи и поднатужься, и все у нас получится.
И голос ее, и манера говорить изменились неузнаваемо, и теперь от цыганки ее отличали только светлые косы да абсолютно белое лицо с большими синими глазами.
— Сима, если нужно в ванную, то по коридору третья дверь отсюда. — Таня повернула голову и взглянула на Симу. — Прости, я понятия не имела, что Тара именно сегодня решит рожать.
В коробке раздался жалобный и требовательный писк. Сима всхлипнула и выбежала из комнаты. Третья дверь, вот как.
Ванная оказалась достаточно чистой, и Сима открыла кран, вымыла руки и ополоснула лицо. Нужно ехать домой, она совершенно зря пришла сюда, но если уйти прямо сейчас, Таня решит, что это из-за ее родственников, из-за того, что они цыгане. Обижать новую знакомую не хотелось, тем более что некоторое предубеждение против цыган у Симы было. Но она не из-за этого хочет уйти.
Просто Симе видеть, как рождаются котята, невозможно.
Потому что Сэмми больше нет, и жизнь ее превратилась в боль.
— Новая дочка. — Старуха хитро улыбнулась, глядя на Симу. — Лежи, не вставай, головушка твоя горемычная. Вот, выпей это, будешь крепко спать и наутро проснешься здоровой.
Как вышло, что она осталась ночевать в этом чужом доме, Сима не знает. Вот так усадили ее за стол, за которым, кроме нее и Тани, уже сидело десятка полтора людей, и она все думала, как бы сделать так, чтоб сразу же распрощаться и не обидеть радушных хозяев, и ничего не придумала, а тем временем смуглая женщина взяла ее тарелку и наполнила каким-то ароматным блюдом, в котором был рис, овощи, кусочки мяса, какие-то приправы и крупные красные фасолины. И Сима, сама того не ожидая, съела все до последней крошки.
