Чтобы лучше рассмотреть помещение, сделал вид, что заинтересовался автомашиной. Обошел вокруг, потрогал ручки, пнул ногой колесо.
— Хорошая лошадка! Твоя?
— А чья же? Я чужих предметов у себя дома не держу.
Низкий и коренастый, с гладко причесанными волосами, аккуратно и модно одетый, Анатолий стоял с другой стороны у машины. Осоловевшие от спиртного голубые глаза его недобро поблескивали. Несмотря на опьянение, Анатолий внимательно смотрел на Ляхова. Николай убедился — они в подвале одни, и это его несколько успокоило: «Значит, Стельмах ничего не сболтнул».
Анатолий сел на скамью из грубо сколоченных досок, пригласил Николая:
— Садись, поговорим.
Он выждал, пока Николай уселся рядом, спросил:
— Ты кем работаешь на заводе?
Николай понял, что щеголять своими познаниями в часовом ремесле не стоит, и поэтому после небольшой паузы, во время которой для видимости изучающе посмотрел на Анатолия — говорить или не говорить, — ответил:
— Я считаю, что для делового разговора не важно, кем я работаю. Или ты думаешь иначе?
— Нет, отчего же, может, ты и прав, но меня просто интересует, с кем я имею дело. Ты у меня вызываешь доверие. Я чувствую, что человек ты деловой, да и Михаил мне так о тебе сказал. Видишь ли, размениваться на мелочи не хочу. Я оптовик, а оптовику нужны солидные партнеры. Вот в прошлый раз от вас приезжал один, так я не рад был, что встретился с ним. За каждую мелочишку цепляется, за рубль глотку готов перегрызть. Сделку на двенадцать тысяч рублей обтяпали, а он с меня еще хоть десятку вытянуть хотел. Дело-то ведь не в десятке. Я эту бумажку, будучи в хорошем настроении, за пачку сигарет брошу. Главное в нашем деле — доверие и уважение друг к другу. Разве не так говорю? Мы же ведь не паршивые карманники, которые за рубль в тюрьму садятся. Мы народ солидный. Если и попадемся, то и срок солидный получим, может, даже и вышку. Так что я за солидность. Верно я говорю?
Ляхов, сцепив руки на колене, согласно кивнул головой. Он опасался, что Анатолий может перейти к расспросам о его минских знакомых, сведениями о которых Ляхов не располагал. И поэтому спросил сам:
— Что это у тебя за кореши?
— А, свои люди. Часовщики. Я как раз им должен сегодня кое-что из прошлой вашей партии дать.
— А помногу даешь?
— Этим нет, по двадцать тысяч аксов и по пять тысяч головок. Сейчас трудно найти крупного покупателя, вот и приходится довольствоваться мелкими. Но зато люди надежные.
Ляхов, скрывая свои мысли за маской безразличия, подумал: «Ничего себе мелкие покупатели, каждый по целому состоянию должен выложить ему за эти головки и аксы. Ты, голубчик, наверное, не беднее подпольного миллионера Корейко. Только тому деньги были невмоготу, а ты не стесняешься. Дом, как дворец, отгрохал, машина, десятку за сигареты... Сволочь! Как ты украденные народные деньги готов швырять! Но сейчас очень важно установить, кто эти покупатели и с какой целью ты меня сюда пригласил».
