— А может, ты и прав. Но это еще надо проверить.
…Шахматная партия была уже, как говорится, в эндшпиле, и Собинов, прижав короля с двумя легкими фигурами в угол, объявил Казакову шах, заранее предвкушая победу. Однако доиграть партию так и не пришлось. Шипя и брызгая огнем, над аэродромом взлетела сигнальная ракета. Все вскочили на ноги и бросились к своим машинам. Собинов, на ходу надевая парашют, сожалеюще оглянулся и все-таки успел бросить технику:
— Возьми доску к себе в дежурную. Прилетим — доиграем. Осторожно только, фигуры не сдвинь!
Взревели моторы. Ветер от бешено вращающихся винтов гнал в лицо Казакову, по пояс высунувшемуся в верхний люк, чтобы проследить за взлетом, густую, упругую струю воздуха, неистово трепал выбившуюся из-под шлема прядку волос. На старте суетливо бегали люди, махали флажками. Один за другим бомбардировщики брали разбег и тяжело, словно нехотя отрываясь от земли, взмывали в воздух, покачивая крыльями, ложились на круг, строились в боевой порядок.
4
Это случилось, когда эскадрилья, выполнив задание, сомкнутым строем шла на свой аэродром.
Казаков стоял на коленях и, работая на радиостанции, одновременно поглядывал в овальные окна своей просторной кабины. По бокам ведущего, чуть сзади, шли «петляковы». Они словно качались на волнах, то плавно взмывая вверх, то проваливаясь. Ниже неслись широколобые «лавочкины» и тонконосые «Яковлевы». Они уходили вперед, возвращались, почти отвесно устремлялись ввысь, расходились веером, стремительно повторяя маневр за маневром, оберегая эскадрилью от внезапного нападения.
Казаков услышал в шлемофоне довольный голос Собинова:
— Ишь, как разыгрались!
— Да-a, это тебе не сорок первый, когда приходилось летать без прикрытия, — тотчас же отозвался Козленко.
Шли уже над своей территорией, и Собинов с наслаждением подумал о том, что скоро можно будет сбросить с себя парашют, комбинезон, шлем, умыться холодной водой и прилечь где-нибудь на молодой травке, вытянуть ноги, подложить руки под голову…
Об отдыхе думали и штурман, и радист. Вылет был трудный. Над объектом противник поставил плотную завесу зенитного огня, эскадрилья трижды заходила на объект и бомбила с пикирования, снижаясь до шестисот метров. И хотя все обошлось благополучно, нервное напряжение давало себя знать.
Старший лейтенант Собинов сдвинул на лоб очки, тщательно протер платком глаза, безуспешно пытаясь избавиться от ощущения, что они запорошены пылью, — верного признака усталости, — спросил у Казакова:
