— Я очень недоволен вами, Эркинджан, я думал о вас лучше. Вы росли в интеллигентной семье, не знали нужды, по собственной воле выбрали профессию, а работаете крайне плохо.
— Вам не понравилась диссертация? — спросил Эркин.
— Да. Но об этом после. Прежде всего мне не понравился ваш отчет о командировке. Вы написали, что не все поняли в словах старика Батырбекова, ибо не вполне хорошо знаете узбекский язык.
— Это верно, — согласился Эркин. — К сожалению, это верно. Ведь я учился в русской школе, потом в Москве, книг узбекских читал мало…
— Допустим, это простительно, — перебил его директор. — Но и русский вы знаете очень плохо. В вашей докладной двадцать с лишним ошибок. Я тоже пишу не всегда правильно, но не так плохо, как пишете вы. Я не пишу «триугольник», «мидали», помню, что «например» пишется одним словом, а не двумя, стараюсь выделять запятыми деепричастные обороты и не пропускаю «т» в слове «причастный».
Эркин покраснел, он знал за собой этот грех.
— Должен сказать и по существу отчета. Дильбар оказалась права в оценке свидетельства Бободжана Батырбекова. Вы — нет. Дело в том, что неопознанный летающий предмет был в тот день и час. Неопознанный тоже пишется слитно, это тоже кстати. Предмет был опознан другими наблюдателями, другим ведомством.
— Это оказался летающий ляган? — съязвил Эркин. — И на нем были гуманоиды?
Директор не отреагировал на иронию.
— Это была ступень ракеты-носителя.
— Нашего или ихнего? — спросил Эркин упавшим голосом.
— Для нас с вами это роли не играет. Короче говоря, я не считаю себя вправе допускать к защите человека, который не знает ни одного из трех языков, обязательных для ученого. Это, во-первых.
— А мой английский вы тоже проверили?
— Я посмотрел только, кому вы сдавали экзамен. Вы меня поняли?
— Понял, Азим Рахимович. Пусть будет по-вашему.
— Теперь, во-вторых… — Директор открыл папку с диссертацией. — Я внимательно прочитал ее. С грамматикой тут все обстоит благополучно, все правильно. Но это все, что в ней правильно. Не буду строить догадок, кто именно помогал вам и в какой степени, но это делал халтурщик, не следивший за самыми новыми в момент написания публикациями. Основная часть писалась года три назад?
— Два года, — уточнил Эркин. — Даже менее двух лет.
— Вот видите, значит, помогал вам человек элементарно недобросовестный. Дело не в том, что гипотеза, на которой все построено, отвергнута именно три года назад. Бывает в науке и так, что отвергнутые гипотезы рождают новые и интересные результаты. В данном случае, однако, беда состоит в том, что подсказанный вам путь исследований и доказательств тоже проработан до вас и отвергнут.
