В лабораторию он вошел в хорошем настроении, дружески кивнул Диле, снял пиджак, аккуратно повесил его в шкаф на плечики. Затем сел на подоконник, достал сигарету и собрался щелкнуть зажигалкой.
— Вас директор спрашивал, — сказала Диля.
— Когда?
— Ровно в девять. Сказал, чтобы вы зашли, когда появитесь.
Дилю полностью звали Дильбар. Она была математиком, только что окончила университет, и ее прикрепили лаборанткой к Эркину — помогать в работе на ЭВМ, потому что новый директор считал, что диссертация Эркина, находящаяся на рубеже между чистой теорией и экспериментом, нуждалась в более подробном математическом обосновании. Дильбар нравилась Эркину, нравилось ее лицо, улыбка, нравилось, как современно она держится и одевается. Но больше всего в лаборантке нравилось то, в чем Эркин не отдавал себе отчета. Девушка казалась ему доступной.
Современность и доступность казались Эркину синонимами, поэтому он так ценил в девушках современность. Относительно Дили его надежды подкреплялись кое-какими дополнительными сведениями. Говорили, что у нее был роман с одним студентом-медиком, намечалась свадьба, которая внезапно расстроилась.
Все еще держа в руках зажигалку, Эркин спросил:
— Не знаешь, зачем я ему понадобился?
— Не знаю. Как всегда — сначала по-узбекски поздоровался, потом по-русски спросил.
— А что угадывалось в голосе?
— Наверное, насчет тенниса. — Дильбар улыбнулась.
Эркин сунул незажженную сигарету в пачку, надел пиджак и погляделся в стекло шкафа, как в зеркало.
Нынешнего директора назначили через полтора года после смерти старого. Тот видел свой институт в чертежах, эскизах и макетах, новый пришел на все готовое. Он не был даже член-корром, докторскую защищал в Дубне, несколько лет работал за рубежом и выглядел значительно моложе своих пятидесяти лет. Отцу Эркина он приходился дальним родственником, вроде троюродного племянника, директор всегда справлялся о его здоровье и откуда-то знал, что Эрик играет в теннис.
— Говорят, вы играете в теннис? — спросил он чуть ли не в первом разговоре. Директор был на «вы» со всеми молодыми сотрудниками. Видимо, привык, когда преподавал за границей.
— Играл немного, — ответил Эрик.
— Очень хорошо. Я тоже — немного. А партнера нет. Если хотите, по вторникам в семь утра будем встречаться.
Почему именно по вторникам, почему в такую рань, подумалось тогда Эрику, но он сразу согласился, такой шанс на сближение упустил бы только дурак. Сегодня, к счастью, был понедельник. У Эркина вчера была встреча с друзьями, а нынче ощущалась какая-то слабость в теле и координация наверняка не та. Кстати, на корте они не встречались уже месяц: директор был в командировке в Индии.
