«Не может быть, чтобы человек, прошедший четыре фронтовых года бок о бок с русскими бойцами, вовсе не говорил теперь по-русски, — думал Эркин. — Не может быть, чтобы человек так легкомысленно относился к утрате наград, если они у него действительно были».
Стемнело быстро.
Эркин встал и спросил про тропу, про камень и кусты шиповника.
— Сейчас еще рано, — сказал Бободжан-ата. — Я возвращался в одиннадцать часов. Я барана искал. Видели, какой у нас баран? Если убежит, долго ловить надо. Не торопитесь, вместе пойдем, посмотрим «Новости» и вместе пойдем.
— Если можно, мы пойдем сейчас, погуляем, а вы потом приходите. — Эркин заявил это достаточно твердо, и старик согласился, посоветовал только одеться потеплее, потому что холодно.
Молодые люди достали из машины стеганые куртки, Диля повязала платок.
Кумри-буви показалась из хлева с подойником.
— Доченька, — сказала она Диле, — я тебе с собой постелила. Если поздно вернетесь, прямо ко мне иди. А Эркинджан пусть в гостевой спит.
Ночь была тихой, лунный свет делал горы сказочными, холодными, кишлак внизу светился лишь тремя или четырьмя окнами. Сверху бросалось в глаза, что над каждым домом торчит телевизионная антенна.
— Мы с тобой стали жертвами плодов просвещения, — Эркин шел впереди. — Фантазия у старика богатая, журналы читает, телевизор у него не выключается. Чего стоит один только рассказ про украденные ордена.
— А я ему верю, — возразила Диля. Она догнала Эркина, и они пошли рядом.
— Почему же он за столько лет не восстановил награды?
— Он же сказал — после войны его сразу бригадиром поставили, не до того было. Он по горам мотался, за каждую овцу отвечал. Он интересно сказал: одна овца тогда важнее была для государства, чем мои награды.
Возле кустов шиповника и круглого валуна они остановились. Диля вынула из кармана куртки блокнот и стала что-то рисовать.
— Пейзаж? — спросил Эркин. — Я и не знал, что ты художница.
— Схема, — ответила девушка. — Он сказал — между этих двух гор посреди была Малая Медведица, а ближе к правой горе и появился продолговатый светящийся предмет удлиненной формы. Я сейчас набросаю, а он уточнит, когда поднимется.
— Не слышал я, чтобы он про Медведицу говорил.
— Ну да, он арабское слово употребил. Так ее Беруни называл и Улугбек. Ад-дуб аль-Акбар.
Эркин промолчал, не спросил, ей-то откуда известно, как в старину назывались звезды. Кажется, этого не проходят в университете. А может, проходят? Может, он пропустил те лекции по истории астрономии?
