Раймо хмыкал, слушая выкрики мальчишек. Он присел на скамейку, как будто и сам готов был ввязаться. Теперь вместо оркестра крутят пластинки. В перерывах кто-нибудь из девушек заглядывает в будку к музыкантам. Там кто-то нарисовал губной помадой сердце. А на пыльной задней дверце музыкантского автофургона кто-то пальцем вывел: „Майя Эка“ — и вокруг сердца, словно островки в море. Та девушка так и сидит все время одна. Длинные волосы, расчесанные на прямой пробор, спадают вдоль щек. Она откидывает их большим пальцем, когда смотрит в эту сторону. Ах, черт возьми, какое танго с гитарным перебором! Вскочив с места, Раймо подбежал к девушке и пригласил ее на танец. Она не красавица, но еще похорошеет. У нее льняные волосы, она в свитере и джинсах, уткнулась подбородком ему в. плечо.
— У меня кеды на ногах, — шепчет она.
— Ничего.
— Ты часто здесь бываешь?
— Первый раз пришел.
— Ты из этого села?
— Нет, заехал в гости.
— С юга?
— Да.
— Я была зимой в Коувола.
— Ах, в Коувола. А я живу в Лаппеенранта.
— У тебя мягкие волосы.
— А вот и нет.
Раймо судорожно сжал пальцы девушки. Она дышит горячо, прерывисто, отметил Раймо, провожая девушку к скамейке.
Раймо выпил кружку пива, а потом стал на каждый второй танец приглашать эту девушку. И когда дрожали в динамике звуки последнего вальса, Раймо попытался заглянуть девушке в глаза, но она прижала лицо к его груди. Площадка стала пустеть, танцующие расходились парами, слышно было, как заводились моторы и машины отъезжали одна за другой.
— Пойдем и мы? — шепнул Раймо.
— Куда?
— Где ты живешь?
— У меня велосипед, вон там, у дороги.
Раймо взял девушку за руку, и они быстро вышли за ворота, словно боялись, что кто-нибудь задержит их, помешает, преградит им путь на шоссе, а потом на тропинку, которая сворачивала в лес. Раймо провел рукой по ее затылку и погладил шею под волосами. Он почувствовал, как вздрагивает у нее кожа. „Теперь можно ничего не говорить, и это очень хорошо“, — подумал Раймо.
— Посидим? — чуть слышно спросила девушка.
— Вот тут сухое место, — сказал Раймо, отгребая ногой сучки и сосновые шишки.
Девушка села на землю, а Раймо опустился возле нее на колени и спросил:
— Тебе холодно?
— Немножко.
Раймо снял пиджак и накинул девушке на плечи, обняв ее и, хотя она вначале пыталась сопротивляться, вырываться и отталкивать его руки, он повалил ее на спину, просунул руку ей под свитер и прижался губами к ее коже возле шеи. Она вздрагивает, что-то бормочет, царапает лицо ногтями, ее волосы рассыпались по вереску, они попадают в рот, она поднимает голову, какое мягкое тело — она извивается, шепчет что-то на ухо, глаза стали большие-большие, как бочаги, она всхлипывает».