Я пришел на помощь. Сел рядом. Мгновенно разобрался в ситуации: наивная никонианка отбивалась от самых натуральных, хотя и ученых староверов. Это были не современные люди, а просто Аввакумовы кумовья. Они так сверкали глазами, что можно было подумать — только мысль о возможном привлечении к ответственности мешает им обойтись с ней по своему желанию.
Образование у меня незаконченное химическое и заочное журналистское — значит, никакого образования, но я собрал ошметки знаний, прибавил немного цинизма и юмора, и тремя этими плетками отогнал бородачей на безопасное расстояние.
В этот вечер я был за свое речевое рыцарство вознагражден. Тут дело было именно в этом, в благодарности спасителю. Разумеется, ни мои интеллектуальные способности, ни мои внешние данные были ни при чем. Никонианка оказалась в моей койке не ввиду пошлой какой-нибудь эмансипированности. Скорей, она была даже не развита в этой части, и многого стыдилась. Ей и правда понравился мой поступок. Интерес усугубился тем, что я честно признался — все случившееся для меня удивительный анекдот. Я уже предвкушаю, как буду веселить им своих московских знакомых. Оказывается, не все живут так, как я. Я помню только имя деда и бабки, да и то лишь по материнской линии. А прадед сливается с серыми народными толщами где-то на достолыпинской Украине, и это ни в малейшей степени меня не волнует. Мне даже и детство собственное не вспоминается. Вот будущее — оно интересно. Очень, очень меня занимает — что там впереди!
Юмор же нашей ситуации в том, что вдруг на обычном институтском банкете, самая что ни на есть густая история вырастает из черной чащи бород в натуральную величину и норовит схватить тебя за горло реальными староверскими руками.
В общем, у каждого свой Арзамасский ужас, пошутил я, демонстрируя начитанность.
Она, конечно, завела песню о том, что человек без прошлого, и народ без прошлого — это и не человек, и не народ. Что «былое грядет».
Да, уважаю, уважаю я все это, и Карамзина, и Соловьева, и Минину с Пожарским кланяюсь, не говоря уж про Курскую дугу, но самому мне лично, лень и скучно рыться в архивах, и выращивать карликовые генеалогические дерева.
Василиса решила после той ночи, что она меня спасет от моего же беспамятства. Она раскопает все о моих предках, она заставит меня обернуться и вглядеться. «Падение нравственности начинается в тот момент, когда культ предков заменяется культом потомков».
Про потомков я промолчал. В Москве мы больше не встречались. Только телефонные контакты. Я не скрывал от Василисы, что веду жизнь определенного рода. Она относилась к этому со спокойной иронией. Считала, что переживет все мои мелкие, лишенные исторической перспективы увлечения. И она принесет мне в приданое хорошо исследованную историю моего рода.
