|
| By the time she was done with ragging him, poor Measure had already apologized a half a dozen times, so that she finally just grumped and went back to her sewing. | К тому времени, когда мама наконец отстала от него, бедный Мера успел извиниться перед всеми по меньшей мере полдюжины раз. В конце концов мама удовлетворенно фыркнула и вернулась к шитью. |
| Then Measure looked up at Alvin Junior and winked. | Тут Мера посмотрел на Элвина-младшего и подмигнул ему. |
| "I saw that," said Mama, "and if you don't go to hell, Measure, I'll get up a petition to Saint Peter to send you there." | - Я все вижу, - тут же отреагировала мама, - и если ты, Мера, не отправишься прямиком в ад, я подам прошение святому Петру, чтобы тебя туда спровадили. |
| "I'd sign that petition myself," said Measure, looking meek as a puppy dog that just piddled on a big man's boot. | - Да я б и сам подписался под этим прошением, -смиренно согласился Мера, кротко моргая ресницами, словно нашкодивший щенок, которому угрожает ботинок здорового мужчины. |
| "That's right you would," said Mama, "and you'd sign it in blood, too, because by the time I'm through with you there'll be enough open wounds to keep ten clerks in bright red ink for a year." | - И правильно, - продолжала мама. - Причем подписываться тебе пришлось бы кровью, поскольку к тому времени, когда я с тобой здесь закончу, у тебя появится столько рубцов на одном месте, что десять клерков будут обеспечены на год запасом красных чернил. |
| Alvin Junior couldn't help himself. | Элвин-младший ничего не мог поделать с собой. |
| Her dire threat just struck him funny. | Эта угроза рассмешила его до слез. |
| And even though he knew he was taking his life in his hands, he opened up his mouth to laugh. | И хоть он знал, что сейчас его жизнь находится в его же руках, он открыл рот, чтобы громко рассмеяться. |
| He knew that if he laughed he'd have Mama's thimble hard on his head, or maybe her hand clapped hard on his ear, or even her hard little foot smashed right down on his bare foot, which she did once to David the time he told her she should have learnt the word no sometime before she had thirteen mouths to cook for. | Он знал, что, если он засмеется, мамин наперсток очень больно стукнет ему по голове, а может, она съездит ему по уху со всего размаху или ее маленькая пятка со всей мочи опустится на его голую ногу - однажды она проучила так Дэвида, когда он посмел заявить, что ей стоило бы научиться говорить "нет", прежде чем в доме будут сшиваться тринадцать голодных ртов, которых надо кормить. |
