— Замолчи! — крикнула мать Лары. — И возвращайся наконец в кровать!
Но Янна-Берта вцепилась в край полки. В глазах у неё рябило. Шум в коридоре усилился: угрожающие выкрики, скандирование, громкий плач заглушали голос министра. Что-то разбилось вдребезги, хлопнула дверь. Шум стих. Несколько детей вылезли из кроватей и посмотрели в дверной проём.
— Уехал, — сообщили они. — И дверь сломана. Все расходятся по комнатам.
— Ах, детка, — сказала мать Флориана Янне-Берте и помогла ей дойти до кровати. — Ты права. Но ведь так тоже ничего не добьёшься.
Отец Флориана сидел рядом со своим мальчиком на краю постели, обхватив голову руками.
— Вот у неё хватило мужества, — сказала ему мать Флориана.
— Мужества? — громко переспросила Айше. — Нет — бешенства!
После визита министра Янна-Берта снова начала есть. Она никак не могла наесться досыта. И у неё снова появилась надежда. Каждый раз, когда открывалась дверь, она с ожиданием смотрела туда. Почему, собственно, родители, Кай и Йо должны были погибнуть?
Не исключено, что им удалось вовремя выбраться. Может, успели на последний поезд или автобус, который сумел выехать из города по какой-нибудь не очень забитой улице. И в один прекрасный день смеющаяся мама с Каем на руках покажется на пороге их палаты! Папа с широко распахнутыми руками в проёме двери!
Она снова начала говорить. Больше всего с Айше. Ей она назвала своё имя, рассказала об Ули и о том, что Альмут ждала ребёнка. В свою очередь Айше поделилась тем, что у неё есть немецкий друг, пятнадцати лет, но её родители запретили с ним встречаться.
— Его зовут Рюдигер, — сказала она. — И я с ним всё равно встречаюсь!
Но она часто с нежностью говорила о своих родителях, братьях и сёстрах. При этом на глазах у неё выступали слёзы.
Через два дня после визита министра во двор въехали два грузовика, их разгрузили. Свежие простыни постелили, а горы грязного белья увезли. Янна-Берта и Айше получили новые ночные рубашки. Медсёстры принесли мешки и коробки и выложили их содержимое в учительский шкаф и на полки стеллажа. Ребята подобрали выброшенные взрослыми фигурки из камешков и играли с ними.
Прибыл и новый персонал: медсестра, санитар и двое парней, отбывающих альтернативную службу[2]. Одному из них поручили оба детских отделения. Он был из Кёльна и представился как Тюннес[3], ему нравилось, когда его так называли. Тюннес оказался разговорчивым и сообщил им кучу новостей.
— Восемнадцать тысяч погибших, — говорил он, кормя ребёнка. — И каждый день их число растёт. Позавчера по всей стране объявили чрезвычайное положение.
