Время от времени Эмили заходила в совещательную комнату и поглядывала на Волка. Он тоже висел на телефоне и вместе с другими полицейскими работал не покладая рук, чтобы найти Рэну. Бакстер до конца так и не осознала, что его имя тоже фигурирует в списке жертв убийцы – может потому, что не знала, какой реакции с ее стороны он ожидает. И сейчас, больше, чем когда-либо, совершенно не понимала, кем они друг другу приходятся.
Ее немало удивило, как он взялся за работу. Мужчина послабее на его месте развалился бы на запчасти, спрятался и требовал бы, чтобы окружающие прониклись к нему состраданием, без конца обращаясь к ним за словами утешения. Но только не Волк. Наоборот, он лишь стал сильнее, решительнее и вновь превратился в человека, которого она знала раньше, когда они вместе расследовали совершенные Крематором убийства, – энергичным, неутомимым, не жалеющим себя. Одним словом, бомбой с часовым механизмом. Никто другой пока не заметил в нем этой неуловимой перемены. Ну ничего, еще успеют.
В отношении кольца Эдмундс добился впечатляющих успехов. Он уже связался с пробирной палатой Эдинбурга, где ему сообщили, что клеймо принадлежит одному независимому ювелиру из Олд-Тауна. Молодой детектив послал им фотографию украшения, сопроводив ее приблизительными размерами, и в ожидании обратного звонка занялся сравнением двух лаков для ногтей. Перед этим он по дороге забежал в аптеки «Супердраг» и «Бутс», стал гордым обладателем еще шести ярких флаконов, но ни один из них так и не совпал по цвету с тем, который они искали.
– Дерьмово выглядишь, – сообщила ему Бакстер, положив трубку после сорок третьей больницы.
– Спал плохо, – ответил Эдмундс.
– В этой рубашке ты щеголял вчера.
– В самом деле?
– За три месяца ты еще ни разу не надевал одну и ту же сорочку два раза подряд.
– Не думал, что вы ведете учет.
– Стало быть, вы поссорились, – со знанием дела заявила Бакстер, которую нежелание Эдмундса рассказывать о своих неурядицах немало развеселило. – И ночь ты провел на диване, да? Ну… с кем не бывает.
– Если вы не возражаете, давайте поговорим о чем-нибудь другом.
– Из-за чего она вспылила? Ей не понравилось, что твой напарник – женщина?
Бакстер крутанулась на стуле и искусно махнула в его сторону ресницами.
– Нет.
– Спросила, как прошел день, и ты вдруг понял, что кроме расчлененных трупов и сожженного мэра тебе ей нечего рассказать?
– Да нет, ей не понравился лак для ногтей, – показал он ей свои накрашенные накануне, отливавшие перламутром ногти.
