Молодой детектив поискал в телефоне адреса ближайших ювелиров, пользующихся хорошей репутацией, и пешком направился к вокзалу Виктория. Манерный продавец в магазине был в восторге оказать ему помощь, явно наслаждаясь своей причастностью ко всей этой драме. Он проводил Эдмундса в подсобку, где иллюзия элегантности и покоя, навеянная фасадом дома, рассеялась, уступив место массивным сейфам, грязным инструментам, полировальному оборудованию и мониторам, которые передавали изображение с дюжины скрытых камер видеонаблюдения, следивших за всеми, кто трудился за бронированным стеклом кабинок.
Бледный, неряшливый тип, прячущийся, будто прокаженный, от клиентуры, которая принадлежала к сливкам общества и в силу этого так легко всего пугалась, взял кольцо, сел за свой рабочий стол, вооружился лупой и вгляделся в надпись на его внутренней стороне.
– Платина высшей пробы, клеймо пробирной палаты Эдинбурга. Сделано в две тысячи третьем году мастером с инициалами «Т.С.И.». Обратитесь к ним, они скажут, чей это автограф.
– Ух ты! Спасибо. Вы даже не представляете, как мне помогли! – сказал Эдмундс, делая пометки и удивляясь, что собеседник смог извлечь из нескольких символов так много информации. – Можете сказать, хотя бы приблизительно, сколько такое кольцо может стоить?
Человек положил массивное ювелирное украшение на чашу весов и вытащил из нижнего ящика стола потрепанный каталог.
– Это не дизайнерская работа, что несколько снижает цену, но у нас подобные изделия продаются примерно за три штуки.
– Три тысячи фунтов стерлингов? – удивился Эдмундс, тут же вспомнив о ссоре с Тиа накануне вечером. – Теперь мы, по крайней мере, можем составить представление о социальной принадлежности жертвы.
– Вообще-то оно несет в себе чуть больше информации, – доверительно промолвил ювелир. – Пожалуй, это самое унылое кольцо, которое я когда-либо видел. Напрочь лишено каких бы то ни было художественных достоинств. Носить такое украшение – примерно то же самое, что расхаживать с зажатой в руке кипой пятидесятифунтовых банкнот. Амбициозный материализм и показуха, за которыми ровным счетом ничего не стоит.
– Переходите работать к нам, – пошутил Эдмундс.
– Ну уж нет, – ответил ему ювелир, – у вас денег не хватит мне платить.
К обеду Бакстер обзвонила более четырех десятков больниц. Усердно рассылая по электронным адресам рентгеновский снимок и фотографию, она в конечном итоге нашла хирурга, который уверенно признал, что когда-то провел это хирургическое вмешательство. Но, к ее разочарованию, буквально пять минут спустя перезвонил и сказал, что никогда не оставил бы столь безобразного шрама и больше ничем ей помочь не может. Без точной даты и регистрационного номера операции информация была слишком расплывчатой и туманной.
