Он ощутил, как на лицо что-то давит. В груди он тоже испытывал какое-то стеснение, и в ней возникала боль при каждом вдохе и выдохе. Беобранд попытался открыть глаза, но понял: что-то мешает ему это сделать. Он поднес руку к лицу и нащупал влажную повязку, закрывавшую оба глаза. Когда его пальцы надавили на нее слева, левый глаз и всю голову пронзила острая боль. Беобранд осторожно попытался снять повязку, но встревоженный голос откуда-то из темноты его остановил:
– Не снимай ее! Альрик говорит, что ты ослепнешь, если сделаешь это.
Беобранд поспешно убрал руку и вытянул ее вдоль тела: ему отнюдь не хотелось стать слепым. Голос, который он только что услышал, был тоненьким, как у мальчика.
– Кто ты? И где я? – спросил Беобранд.
Из-за того, что в горле пересохло, его собственный голос прозвучал, как карканье вороны.
– Вот, выпей воды, – сказал в ответ мальчик, и Беобранд почувствовал, как его голову приподняла чья-то рука, а в губы уперся край чаши.
Он выпил немного прохладной воды, а затем опустил голову на набитый соломой тюфяк. Во всяком случае, ему показалось, что он лежит именно на таком тюфяке.
– Спасибо, – сказал Беобранд, а затем снова спросил: – Где я?
– В Энгельминстере. Я нашел тебя в лесу – нашел скорее мертвым, чем живым. Меня зовут Кенред.
– А сколько времени я проспал?
– Три дня. Жар у тебя спал вчера, и Альрик сказал, что ты, возможно, выживешь, если будет на то воля Божья. Я молился за тебя каждый день – как велел мне это делать аббат Фергас.
Кенред, похоже, был доволен собой.
– Спасибо.
– А на чьей стороне ты был в той битве? На стороне Эдвина?
– Это и так должно быть понятно… – с сарказмом в голосе ответил Беобранд, чувствуя в теле слабость, а в душе пустоту. – Можно мне чего-нибудь поесть?
– Конечно. Извини, – пролепетал Кенред. – Я принесу тебе бульона.
Беобранд услышал, как мальчик встал, сделал несколько шагов в сторону и затем остановился.
– Как тебя зовут? – донесся до Беобранда голос Кенреда.
– Беобранд, сын Гримгунди.
Стало тихо, а затем Беобранд услышал, как Кенред вышел из помещения.
Беобранд остался наедине с собой. Он не мог здесь осмотреться, а потому заглянул внутрь себя.
Куда он теперь отправится? Он теперь слепой? Его душу заполнило отчаяние – черное, как зимняя ночь. Почему он не умер? Жить калекой, надеясь лишь на то, что кто-то из сострадания накормит и приютит его – это ведь даже хуже, чем смерть. Ну почему Окта погиб и оставил его в этом северном королевстве одного? Беобранд вспомнил отца и пылающий дом там, в Хите. Может, он, Беобранд, своими поступками так разозлил богов, что они решили превратить его в живой труп? Неужели в этом заключается его вирд?
