И о том, что он сделал.
А сделал он вот что – сжег свой дом и отправился на север в поисках новой жизни.
* * *
Беобранд повернулся к Тондберкту, добравшемуся уже до середины своего рассказа об одном из сыновей короля – Осфрите. Тот, похоже, был великим охотником, поскольку прошлым летом в одиночку одолел медведя. Непрерывная болтовня уже казалась Беобранду утомительной, а потому он прервал Тондберкта вопросом:
– Ты знаешь, где мой брат?
Тондберкт растерянно захлопал ресницами, тщетно пытаясь понять, какое отношение имеет этот вопрос к тому, о чем он сейчас рассказывал.
– Ну, это зависит от того, кто он, этот твой брат, – наконец ответил он с улыбкой. Его, похоже, ничуть не обидело то, что его перебили.
– Его зовут Окта. Он немного выше меня. У него очень светлые волосы, почти белые.
Тондберкт открыл было рот, чтобы ответить, но потом, видимо, передумал и снова закрыл его. Он посмотрел вниз, на свои ладони, а затем сделал большой глоток из рога с медовухой. Беобранду невольно подумалось, что с его братом, наверное, произошло что-то ужасное, раз уж болтливый Тондберкт вдруг стал нем как рыба.
– Что случилось? – спросил Беобранд.
Тондберкт сидел с таким видом, как будто не хотел ничего отвечать. Затем, несколько секунд спустя, он вдруг выпалил:
– Окта умер!
Беобранду эти слова показались какой-то бредовой фантазией.
– Что? Нет, не может быть… Я… – Он запнулся.
Однако выражение лица Тондберкта говорило ему, что никакая это не фантазия. Лицо у Тондберкта стало пепельно-серым: он, казалось, сам пришел в ужас от того известия, которое только что сообщил Беобранду.
– Мне жаль, – сказал Тондберкт.
Он выпил еще медовухи. Судя по его виду, он чувствовал себя очень неловко.
– А как он умер? – Беобранд с трудом выдавил эту фразу через ком, подступивший к горлу.
Тондберкт потупил взор.
– Как он умер? – повторил свой вопрос Беобранд, повышая голос.
Тондберкт посмотрел прямо в голубые глаза Беобранда. На какой-то миг Беобранду показалось, что Тондберкт сейчас не выдержит его пристального взгляда и выбежит из зала. Однако несколькими мгновениями позже тот сделал глубокий вдох и тихо произнес:
– Он покончил с собой.
Его слова потонули в общем гуле зала. Сидящие вокруг Беобранда и Тондберкта люди бурно пировали. Беобранд и Тондберкт были своего рода островком тишины посреди океана шума. А еще они походили на тень облака, падающую на ячменное поле в ветреный летний день.
– Что?
Тондберкт тяжело сглотнул и повторил уже погромче:
