Скрипка лежала на дне моря, и Вася должен был ее достать.
Он достанет ее с какой угодно глубины. Каким неожиданно хорошим человеком оказался этот мрачный Глоба!..
«Скрипка пролежала в воде уже много лет,- думал Вася, - но резиновый мешок не мог промокнуть, скрипка наверное не испортилась. Она цела».
Во всяком случае, он должен иметь собственную скрипку. Так сказал профессор, и так должно быть. Другой возможности добыть скрипку не будет. Может быть, вода ее немножко попортила, но это ничего. Можно будет отдать ее в починку, а своя скрипка, хоть и плохонькая, это все же лучше, чем чудесный инструмент профессора. На своей можно играть сколько захочется, а на профессорской только два часа в день.
Вася мечтал о скрипке, и Глоба не мешал ему. Под сильными ударами весел шлюпка быстро двигалась вдоль берега. Невысокая скала причудливых очертаний, которая неизвестно почему называлась Дельфином, уже появилась перед глазами.
С одной стороны скала полого спускалась к воде, с другой - круто обрывалась вниз. Надо было иметь очень богатое воображение, чтобы найти в ней сходство с плавником дельфина.
Между скалой и берегом лежала широкая полоса воды. Под водой, у самой поверхности моря, тоже виднелись скалы. Пловцы, переплывая с берега на скалу Дельфин, часто останавливались на них отдыхать. Тогда странно было видеть, как далеко в море, неизвестно на чем стоит человек.
Между подводных скал были глубокие, таинственные пропасти. Старые рыбаки говорили, что там, в бездонных морских провалах, водятся электрические скаты; никто их никогда не видел, но все верили, что они есть.
Шлюпка подошла к скале Дельфин, когда до девяти часов оставалось еще минут пятнадцать.
Подплыли совсем близко, и высокий камень вырос перед Васей и Глобой, словно стена. Обогнули его и причалили с другой, отлогой стороны. Вася провел шлюпку между большими камнями, закрывавшими свободный доступ к скале. Шлюпка зашла в маленькую бухточку с неподвижной водой. Глоба бросил весла и вылез на камни.
Не привязывая шлюпку, Вася выскочил вслед за ним. Вдвоем они взобрались на вершину скалы, и море широко открылось перед ними.
С двадцатиметровой высоты Дельфина было видно очень далеко. Город, еще повитый легкой утренней мглой, лежал влево от них. Там до туманного горизонта расстилалась ровная желтовато-серая безлюдная степь. А с другой стороны до самого неба раскинулось море. Стоял сентябрь месяц, и для начала осени море было на диво спокойным.
