Он смотрит прямо на парней, каждый из которых смотрит на свою обувь. А затем Дион встает.
— Что вам нужно для этого? — спрашивает он. Остальные парни встают рядом с ним с различной степенью дискомфорта. Я в какой-то степени горжусь ими.
— Только немного клеток со слизистой щеки, — говорит констебль Форест. — Я бы предпочел, чтобы вы добровольно сделали это, но если по какой-то причине, вы считаете, что нуждаетесь в родителях или адвокате, тогда, конечно, вы имеете право отказаться.
Никто из парней не отказался. Они выстроились в линию, мазки были взяты, и некоторое время спустя у констебля Фореста появилась коллекция запечатанных пробирок, каждая из которых содержит образец ДНК. Я практически уверена, что никто из них не произвел расчеты. Дион и Камерон оба выглядят так, будто у них гора с плеч упала сразу после того, как их образцы пополняют коллекцию. Кларенс, отдав свой образец, жует нижнюю губу. Эрик становится ярко красным. Тиг и Лео стоят с непроницаемыми лицами, но не думаю, что это чувство вины. Тиг, вероятно, еще не полностью проснулся, а Лео до сих пор смотрит на свою обувь. В первое время я принуждала себя не забывать, что это мог быть и он. Я готовлюсь к привычному приступу тошноты, который незамедлительно последует, но ничего не происходит. Я знаю Лео слишком долго, храню слишком много его секретов, пусть даже и не уверена, что я такого сделала, чтобы заслужить быть у него на первом месте. У нас был ряд недопониманий, но не настолько же. Я не знаю, откуда во мне такая уверенность — все, что я могу вспомнить, это голос парня — но я знаю, что это был не он.
— Благодарю всех вас, — говорит констебль Форест, а затем направляется к выходу из спортзала. Он проходит прямо под рядом плакатов, датированных серединой семидесятых годов, когда Палермо Хейтс были лучшими в спорте, а не в черлидинге. Плакат, занимающий половину двери, посвящен мужской команде старшеклассников по баскетболу, а констебль Форест был начинающим форвардом в тот год, когда они победили. Конечно, он уезжал из города, чтобы учиться в полицейской академии, но он вернулся. Множество людей возвращаются. И я понимаю, что не собираюсь быть одной из них.
— Подъем, девушки, — говорит Кэлдон, — время тренировки.
Мы бежим. Кэлдон внимательно за мной наблюдает. Я чувствую то же самое, что и в пятницу, что и прежде. Я не чувствую каких-либо эволюционных изменений в моем теле. Возможно, слова офицера полиции и были для парней достаточно туманными, но Кэлдон обо всем догадалась. Я надеюсь, что не так много таких проницательных людей, как она.
