Можешь ли ты пробудиться ото сна и остаться таким же человеком, как сейчас? Разумеется, нет. За пределами сновидения нет людей. Пробуждаясь, ты становишься разо-всё-нным [de-everything’d]. Глядя на просветлённого человека, ты видишь лишь фальшивую оболочку. Может казаться, что в ней есть содержимое, но это просто костюм, внутри которого никого нет. Как и в тебе.
* * *
— Когда мы впервые встречаем Уинстона, — говорю я Терезе, — он начинает проявлять недовольство. Оно вскипает в его мыслях и проникает в его действия. У него появляются бунтарские мысли, которые превращаются в бунтарские действия. Недовольство — это то, что заставляет нас подняться с дивана и шевелиться. Большинство искателей духовности ищут нечто противоположное: они хотят быть довольными, то есть хотят пустить корни, окопаться, оставаться в безопасности при угрозе перемен. Искренние искатели, с другой стороны, должны выдирать себя с корнем. Они должны подпитываться своим недовольством и погружаться в него. Они должны встречаться со страхом, а не прятаться от него, они должны делать это снова и снова, что тождественно сдиранию с себя слоёв самообмана, что и происходит в результате настоящего продвижения в своём внутреннем путешествии. До того, как оно начнётся, у них, может быть, есть выбор, а может нет. После того, как оно началось, это похоже на шаг со скалы: никакого выбора не осталось, всё уже решено.
— И я прямо сейчас близка к краю?
— Да, но ты не знаешь, насколько близка, пока не свалишься, если вообще свалишься.
* * *
В начале книги Уинстон исследует, что значит быть человеком, а не винтиком в машине. Он пытается играть за обе стороны, участвуя в недозволенной любовной интрижке, содержа нелегальную квартиру и покупая вещи на чёрном рынке, будучи в то же время работником министерства правды, членом ангсоца и гражданином Океании — и всё это под неусыпным взором Старшего Брата.
Уинстон стремится отыскать не истину, а свою собственную утраченную человечность. Он сбегает от холодной тусклой реальности своей жизни в любовь женщины и тайное любовное гнёздышко запретных чувственных наслаждений. В попытке сбежать из кошмара тоталитарного подавления, Уинстон путешествует в направлении не духовного пробуждения, а счастья. Он стремится снова очеловечиться, но так это не работает.
* * *
— Когда Уинстон и Джулия переступили край? — спрашиваю я Терезу.
— Вы спрашиваете меня?
— Ты завела эту тему.
— Не знаю, — говорит она. — Когда началась их интрижка?
