– Вот именно, работать, – сказал пожилой мужчина, садясь в кресло. Он внимательно посмотрел на притихшую публику.
– Вы кто такой? – резко прозвучал в притихшем зале возмущенный голос помрежа, и твердой мужской походкой она двинулась к сидящему, но расстояние между ними ничуть не сокращалось.
– Татьяна, бриллиант вы наш бесценный. Их знает весь мир, – любезно стал пояснять один из сопровождающих – их имя, господин…
– Артист, что ли? – сменила гнев на милость помощник режиссера. – Вы артист?
– Я-то? – переспросил сидящий и, вдруг, задумался. – Да, пожалуй, режиссер… уже много веков режиссер.
Ведь я тогда предупреждал Каиафу, первосвященника иудейского, после заседания синедриона, что казнь Иисуса обернется против евреев и в дальнейшем станет идеологическим обоснованием гонения и преследования ни в чем не виновного народа.
– Но существует другая точка зрения, – заявил доселе молчащий актер, играющий Понтия Пилата.
– Это евангелисты в своих интересах, – категорически заявил второй сопровождающий, маленького роста, – изображают прокуратора Иудеи Понтия Пилата добрым, справедливым, который не хотел этой казни и всю вину, соответственно, переложил на синедрион и еврейский народ. Чтобы защитить свое учение, руководителям христианских общин необходимо было заручиться признанием римлян, превратить иудейского Мессию в мировое божество.
– Я как чувствовал, – воскликнул Иван Анатольевич, в эмоциональном порыве высунувшись по пояс из массивной рамы.
– Интуиция вас не подвела, мудрый вы наш, – улыбнулся маленький и, подойдя, пожал руку Пилату. – Если бы вы хотели, независимо от синедриона, использовали бы свою власть и отпустили невиновного.
– Но есть…
– Ничего нет! – твердо заявил пожилой гость. – Все просто. Четырнадцатого числа весеннего месяца нисана, на седьмой день Песаха, перед отъездом в свою резиденцию Кесарию, в круглый зал дворца Ирода Антипы вошел прокуратор Иудеи, всадник Золотое Копье Понтий Пилат, приглашенный тетрархом в Иерусалим в честь еврейского праздника Песах. В богатой тоге, хорошо сидевшей на крепко сложенной фигуре, коварный, жестокий сатрап, на совести которого сотни тысяч распятых евреев, для которого долг превыше всего, в окружении своих телохранителей остановился в центре зала и жестом поприветствовал тетрарха Иудеи Ирода Антипу.
Тот склонил голову в знак уважения.
– От имени своего народа я приветствую тебя, Понтий Пилат, в Иерусалиме. Надеюсь, присутствие прокуратора на великом празднике Песах, в честь исхода евреев из египетского плена, станет данью уважения наших традиций.
