– Господи, как мало человеку надо, чтобы быть счастливым!
Но самое удивительное то, что, когда Сема упоминал слово «счастье», его сердце начинало трепетать так, что, казалось, вот-вот вырвется наружу, ибо объяснить, что такое понятие «счастье», невозможно, его можно только почувствовать, как это случилось на Патриарших прудах. И случилось то, что и должно было случиться. Мистика, да и только. И вдруг он ясно вспомнил, на кого была похожа Маргарита Николаевна.
Будучи уже женатым и прожив в Москве уже определенное время, однажды совершенно случайно на Тверской он встретил своего одесского друга, работающего в театре, который в это время приехал на гастроли в Москву. Сегодня, в день премьеры и открытия гастролей, надо было в конце спектакля, как это полагается, от имени благодарных зрителей вручить цветы режиссеру-постановщику. И это должна была сделать симпатичная девушка-москвичка. Таким образом, ее надо было отыскать и уговорить.
– Дружище, сколько зим, сколько лет! Шо я вижу тебя таким красивым? И не говори. Уже час стою на вашей Дерибасовской и не вижу никакой красоты. Надо так жить, чтобы одесситу иметь головную боль в вашей Москве. Два часа до премьеры, а я еще не имею покоя. Режиссер хочет нюхать цветы из рук красивой москвички. Где я ему возьму – это же не Одесса.
Словоохотливый и разбитной одессит наметанным глазом дотошно осматривал проходящих девушек, чуть-чуть не раздевая их догола. Наконец, он остановил свой выбор и потащил Сему за образцом.
– Прости, я не могу. Обещал теще…
– Сема, не создавай мне напряжение и не кипяти мозги. Сколько лет мы не виделись? Давай, двигай ножками.
Девушка дошла до Пушкинской площади и повернула на Тверской бульвар. Друзья повернули за ней. Внезапно она остановилась, повернулась и заговорила сама:
– И долго вы будете преследовать меня?
Сема даже сейчас отчетливо помнит, как прозвучал ее голос и как поразила его не столько ее красота, сколько большие с зеленым блеском глаза.
– Женщина, вы меня не бойтесь – я из Одессы. Имею вам сказать пару слов. Сделайте радость нашему режиссеру, и вся Молдаванка будет носить вас в своих сердцах… до следующего года. На следующий год театр имеет гастроль на Киев. Папа хочет нюхать цветы из ваших рук. Он сильно понимает вашу красоту, а я имею головную боль.
Она улыбалась, но наотрез отказывалась.
– А почему молчит ваш приятель? – спросила она совершенно неожиданно, с хрипотцой в голосе, блеснув зеленым глазом, и как-то очень внимательно посмотрела на Сему. – Если ваш товарищ хочет этого, – обратилась она к одесситу, – я согласна. Какие вы любите цветы? – спросила она Сему.
