Звучащий свет | страница 27



Ни тайны – ведь нет ей предела, —
Ни силы забвенья – ему недосуг
Тревожить усталое тело.
О том говорю, что в душе прорвалось,
Чему поклоняемся ныне,
Зане прозреваем, – и вам не спалось,
И вы пробудились, богини.
Уста разомкни и его назови —
Ведь ждёт и очей не смыкает, —
Нет имени тоньше, чем имя любви, —
Так часто его не хватает.
И вот он откуда, сей давний недуг,
Собравший всю боль воедино! —
Пойдём – я с тобою, – так пусто вокруг,
Так тесно крылам лебединым.
24 октября 1979

День Хлебникова

Где тополь встал, как странник, над холмом.
Ужель не слышишь птичьих причитаний? —
И даль, дразня нечитанным письмом,
Забывчивых не прячет очертаний.
Когда б хоть часть душевной теплоты
Сошла сюда с желтеющей страницы,
Согрелись бы озябшие цветы
И влагою наполнились глазницы.
Ты видишь, как уходят облака? —
И солнце с зачарованной листвою,
Степной напев начав издалека,
Несут его венком над головою.
И далее холодная вода
Уносит этот символ безутешный,
Чтоб ангелы, сошедшие сюда,
Склонились к жизни – праведной иль грешной.
Уже поняв, её не повторишь —
Ещё стоишь растерянно и прямо
Лицом к лицу – и что-то говоришь —
Но что сказать пред образом из храма?
В который раз он вынесен сюда,
Где ясный день без колокола звонок? —
И день уйдёт – как люди – навсегда —
И плачет в отдалении ребёнок.
28 октября 1979

Полночь

Истосковавшись по зиме,
Мы забываем оглянуться
Туда, куда нам не вернуться,
Куда не выйти в полутьме.
Не заглянуть за локоток
Обеспокоенной метели, —
Мы сами этого хотели —
Глотать потери горький сок.
Неторопливей и черней
Приходит сумрак вечерами,
Как некий гость, к оконной раме —
А мир просторней и верней.
А мир осознанней стократ,
Непогрешимый и суровый,
Сгущает лезвия надбровий,
Неподражаемый собрат.
И снег, оттаивая вдоль,
Не устоит пред этим взглядом,
Зане смутился где-то рядом,
Свою запамятовав роль.
И что мне делать с этой мглой
Без домино и полумасок,
Где сыплют пригоршнями сказок
В котлы с расплавленной смолой?
19 декабря 1979

Февральской музыке

Февральской музыке, стремящейся понять,
Что в мире для неё невозвратимо,
Где рук не тронуть ей и боли не унять,
Покуда сердце слишком ощутимо
В томящей близости примеров бытия
С их изъяснением, предвестником прощенья,
Февральской музыке – элегия сия,
Хранящая приметы обращенья.
Свистулькой тайною осваивая звук,
Свирель подняв сосулькой ледяною,
Чтоб некий смысл, повиснув, как паук,
Встречал заворожённых тишиною,
Приходит музыка, немая, как и мы, —
Но вот измаяло предчувствие напева —
И, странно возникая средь зимы,