Воздушный путь, и ты, Чумацкий Шлях,
И ты, дорога, вестница морская!
Видны вы мне из осени в степях,
Зовёте вы, ресниц не опуская.
Он жив ещё, сей тройственный союз,
И душу он смущать не перестанет —
Язык его ищи в сердцах у муз,
Иди к нему – тебя он не обманет.
А ты, луна, взгляни-ка на ладонь —
Откуда перепутья кочевые?
Пусть губ не жжёт прохладный твой огонь —
Его ты воскрешаешь не впервые.
Отважусь ли, как некогда желал,
Затронуть струны, с памятью не споря,
В стенах мирских, под гнётом звёздных жал,
Чтоб ты меня охватывало, море?
Чтоб ты меня окутывал, туман,
Клубящийся, как лебедь, пред рассветом,
Истаивая странностью времян,
Не думающих попросту об этом.
Что вижу там? – гаданье по огню?
Какую-то фигурку восковую? —
Ах, полно! – никого я не виню,
Завесу поднимая вековую.
Спадает ли обиды пелена
С очей моих, томимых ожиданьем, —
Тобою, море, даль напоена,
Страстям людским ты служишь оправданьем.
Нет соли, что была б твоей горчей,
И силы нет прозрачней и радушней,
И вновь не подобрать к тебе ключей
В глуши уединения послушной.
Попробуй-ка пространство отворить —
Кому оно покажется с овчинку? —
Лишь имя успеваешь повторить,
Смутясь, разбить протяжной влаги кринку.
И в раковине ясен мне порой
Укор неоспоримый кругозора,
Чтоб это оказалось не игрой,
Доступною для слуха и для взора.
Я вновь косноязычничаю – что ж!
На то и есть наитье и случайность,
Поэтому, наверное, и вхож
Туда, где изумит необычайность,
Чтоб, стольких бурь порывы укротив,
Душа желала света золотого, —
