Ночь. Пустыня Невада. Взгляду не зацепиться. Глаза слипаются. Радио на максимум. Ору. Пою. Ругаюсь по рации на франко-итало-русской смеси. Все, за-сы-па-ю…
Никогда не боритесь со сном!
И тут, верно, Господь отвел: я вдруг вижу откуда-то сверху, как моя жена и сыновья, все в черном, получают гроб с моим телом в «Шереметьево-Карго».
Как они плачут!!! Сон отрезало.
Все это – первая стадия борьбы со сном. Часто она кончается трагедией.
Вторая стадия бывает у людей организованных, волевых – сила воли такого человека так велика, что не позволяет векам закрыться. Они открыты.
Нервы сигнализируют в мозг, что все в порядке: глаза открыты, дорогу вижу, а значит, ситуация под контролем.
Мозг успокаивается и… отключается! Водитель засыпает с открытыми глазами!
И – абсолютно незаметно для себя и пассажиров – та же разделительная полоса летит навстречу, тот же асфальт, те же звуки, те же желания закурить, почесать левый висок, но только все в машине уже почти на том свете: они несутся в лоб грузовику…
…Когда прошло потрясение от смерти Саши и его семьи, я дал себе слово докопаться до ее причины. Зная его, зная, как он ездит, я грешил только на летнюю резину – ноябрь, уже морозило. И собрался в поселок Петушки, где стояло то, что осталось от его праворульки.
Но вдруг в газете – цветной снимок этих останков: на нем ясно видна хорошая импортная зимняя резина.
И в тот же день в компьютере я натыкаюсь на интервью с Дедюшко для какого-то автомобильного издания и программу для «Авторадио», о которых давным-давно забыл!
В армии он был водителем. Однажды ночью вез пьяного капитана, тот спит. И Саша кемарит. Изо всех сил сражается со сном и… просыпается оттого, что ветки хлещут по лобовому стеклу!
Спрашиваю: «А еще такое было?» Саша отвечает, что уже во владимирском театре подрабатывал перегонкой машин и однажды гнал из Бреста «Форд Гранаду» и – заснул. Пару раз – крыша-колеса, и на веревке до дома за грузовиком доехал.
Я опять спрашиваю: «Но больше-то ты за рулем, надеюсь, не засыпал?!»
Оказывается, засыпал! Говорит: «На мгновения, не больше. Хлестал по щекам и орал: „Не спать, сука! Ты что, козел драный, хочешь здесь навсегда остаться?! Не спать, тварь!!!“».
Спрашиваю: «А что за нужда была – жизнь на кон ставить?»
«Да так, – говорит, – какую-то бумажку дома забыл. Я понимаю, Юр, глупость несусветная. Как у Высоцкого: в гости к Богу не бывает опозданий. Но с тех пор я сказал себе навсегда: хочешь спать – остановись, поспи. Сейчас я не имею права на такие глупости – у меня семья».
