О смелой мысли | страница 3
Так составился в России заговор против русских ученых, против русских открытий в науке.
Петров был русский человек, а когда он открыл свою дугу, в Академии наук было засилье иностранцев.
И они набросились на светоч, зажженный русским ученым, как пещерные летучие мыши на горящую свечу.
Петров описал свое открытие в книге на русском языке. Но русский язык был не в почете у русских аристократов и их ученых прислужников, пренебрегавших своею родною речью и баловавшихся французским языком. Книгу замолчали.
Академик Крафт первым обмакнул кисть в черную краску. Два года спустя после выхода книжки в статье об опытах с вольтовыми столбами он уже ничего не пишет о Петрове, но зато расписывает «подвиги» английского механика Меджера, который тоже собрал большой вольтов столб и намерен сделать с его помощью новые открытия.
«Я природный россиянин, — писал Петров, — не имевший случая пользоваться изустным учением иностранных профессоров физики и досель остающийся в совершенной неизвестности между современными нам любителями сей науки».
Смелый ум Петрова, его независимый нрав, его твердая вера в силу русской науки испугали иностранцев, засылавшихся в Россию для того, чтобы русскую науку душить и грабить.
Они сговорились разбить колыбель, где родилось великое открытие, разгромить физический кабинет Петрова, а его самого, как ученого, уничтожить.
Нам известно теперь по архивным документам, как они осуществили свой сговор.
Академик Паррот хладнокровно взял Петрова на мушку.
Он принялся строчить на него мелочные доносы, один глупее другого.
То он пишет, что нет в физическом кабинете барометров и термометров, хоть они и глядят на входящего со всех стен.
То он пишет, что в кабинете от недостатка ухода ослабели магниты, как будто магниты — это лошади, за которыми требуется уход.
То он торопится письменно донести, что в углу лаборатории завалялось плохо вычищенное зеркальце.
Академик Фусс — непременный секретарь Академии — с совершенно серьезным видом требовал от Петрова объяснений.
Петров защищался от этих мелких уколов, но академик Паррот был ябедником неутомимым.
То была туча маленьких стрел, и Петров изнемогал, как Гулливер под обстрелом лилипутов.
Наконец Петрова уволили от заведования кабинетом, а ключи велели немедленно передать академику Парроту.
Петров пытался бороться и не отдавал ключей.
Тогда академики пошли на взлом.
Академик Фусс с академиком Коллинсом пригласили слесаря и взломали замок.
