— Мартышкин труд! — сплюнул Таманцев, с неприязнью разглядывая следы. — Вот вам еще фактик! Который тоже ничего не дает и не объясняет. Нужен текст! — убежденно сказал он. — А без текста будем торкаться, как слепые щенята!
— Текст должны сообщить сегодня или завтра, — сказал Алехин. — Текст будет! — заверил он. — А пока мы должны отыскать место выхода и установить, кто позавчера был в этом лесу.
— «Должны!.. Обязаны!..» — усмехнулся Таманцев. — Следы-то мы, может, и соберем, а вот людей... Кто они?.. — указывая на отпечатки, спросил он. — Агенты-парашютисты?.. Отнюдь! За три года я не видел ни одного обутого в новенькие немецкие армейские сапоги. Может, это аковцы?.. Или немцы? А может, просто дезертиры?..
— Д-дезертиры с р-рацией?.. — запротестовал Андрей.
— А кто сказал, что у них есть рация?! — ни к кому не обращаясь, холодно осведомился Таманцев. — Лично мне этот след ничего не говорит. Это отпечаток немецкого сапога. Всегонавсего! И не более!..
Жизнь — чертовски капризная штука. Изредка она улыбается, но чаще поворачивается задом и показывает свой характер. Как ни странно, в этот день она нам улыбнулась.
Около часа мы осматривали лес в окрестностях родника. В одном месте, на дороге, Паша разглядел неясные следы сапог. В траве на глинистой влажной земле удалось различить шесть оттисков подошв. Они оказались идентичными с обнаруженными у родника и той же давности.
И здесь и там были следы одного и того же человека. Очевидно, напившись, он прошел в сторону Каменки или к смолокурне; так мы предположили, посмотрев по карте. Не исключено, что это был один из тех, кто вчера меня там обстрелял. Но здесь-то он, по-видимому, был один. Судя по дорожке следов, он шел деловым шагом, со скоростью пять-шесть километров в час.
Паша решил проследовать в направлении его движения до опушки или даже до Каменки. Расставаясь, я ему еще раз сказал, что нужен текст дешифровки, он поморщился, но промолчал.
Блинов и я отправились на свои участки. Мы разошлись, не подозревая, что несколько часов спустя жизнь улыбнется нам, и как — в тридцать два зуба!
Даже не знаю, что меня дернуло свернуть на ту глухую тропинку. Трудно сказать, что в таких случаях срабатывает — интуиция или верхнее чутье[10]. Тропка была как тропка, заросшая травой, и я все время усиленно смотрел себе под ноги. Как и вчера, немецкая противопехотная мина с взрывателем нажимного или натяжного действия более всего волновала мой организм.
