На часах было почти половина восьмого утра, на следующий день после встречи Кайсы с Ирис Хуле в Олесунне. Она поставила будильник на раннее утро, чтобы поработать, пока остальные домочадцы еще спят. Встреча с Ирис Хуле и разговор с приемной матерью Сиссель дали ей ценную информацию. Сиссель говорила на румсдальском диалекте, переехала из Молде в Олесунн в девяносто втором году, через год после смерти родителей. По дороге домой из Олесунна Кайса позвонила в «Вестник Румсдала» и спросила, есть ли статьи о семейных трагедиях в их местности за тот год, когда Сиссель с братом попали в детский приют в Молде. Теперь во входящих письмах лежала та самая статья, любезно предоставленная сотрудницей архива.
Кайса посмотрела на экран и сразу же поняла, что нашла дело о семье Сиссель. Свидетельницей чего была Сиссель, видела ли она, как отец избил мать до смерти и покончил с собой? Неудивительно, что она была «робкой и постоянно боялась», как сказала Бьёрг Готтен.
Кайса отыскала номер телефона полицейского, которого цитировали в этой статье. Сейчас Стейнар Хауген был уже на пенсии, но он помнил то дело.
– Это было ужасно, – сказал он. – Бедный ребенок.
– Вы не помните, имя одного ребенка, девочки, было не Сиссель?
– Нет, их имен я не помню, но их было двое, девочка и мальчик. У девочки был шрам на лице.
– Точно! Вы, возможно, знаете, откуда он появился?
– Нет, но могу предположить, если бы меня спросили, что он похож на довольно свежий след от ожога.
– Насилие?
– Отец был тираном. Но это выяснилось позже. Мы никогда не получали никаких заявлений о шуме или беспорядках, как часто бывает в таких делах. Но мы потом поговорили с людьми, оказалось, что вся улица была в курсе происходящего.
– И никто не забил тревогу.
– Увы. Многие испытывали угрызения совести после той трагедии. Помню свой разговор с одной соседкой. Она винила себя за то, что не сообщила в Организацию по охране детства. Но так часто бывает, мы боимся вмешиваться, боимся, что это будет неприятно. А в этом случае, думаю, соседка еще и боялась отца, у него был жуткий характер, а она – беспомощный инвалид в коляске.
– Происшествие охарактеризовали как семейную трагедию, что отец, вероятно, покончил с собой после того, как убил жену.
– Ну-у-у, – Стейнар Хауген замялся. Казалось, он не хочет говорить больше, и все же продолжил: – Ну, это было очень давно, думаю, не страшно, если я расскажу. – Снова повисла тишина в трубке, и он договорил: – Его зарезали. После того как он убил жену ударом по голове.
