«Выходит, моя Старшая на большом крючке вовсе не у того, на кого она сама может прямо повлиять в случае, если крючок начнет рвать ей рот, — прикидываю я, лениво потягивая чужую сигару. — Но какой прок? Что можно получить от чужой Старшей?»
Сидеть на мягком диване одно удовольствие. А лежать еще лучше. Закидываю ноги на подлокотник — прямо в ботинках, но они сейчас чистые. Удобно. Вставать совершенно не хочется…
Интересно, а часто ли Ала поднимается с дивана, если не тревожат ее нуждой с кем-то общаться?
Через пару длинных дымных выдохов вспоминается про учеников и тут же думается не про учеников…
Если кто-то открыто и обоснованно заявил о своем желании прекратить работу, выйти с пути, это заявление разбирается в личном порядке. Порядка я детально не знаю, но слышала, что собираются все Старшие. Кому-то на таком собрании меняют пару на более подходящую и неконфликтную, затем отправляют обратно; кому-то назначают отдых, восстановление, а потом все равно отправляют обратно; кого-то выводят и поселяют на Первом, особенно если есть родственники с землей. В любом случае, решение зависит от всех Старших вместе.
Кручу в руках хрусткую палочку… мысли мои замедляются, но еще копошатся.
И ведь наверняка на Первом это не один такой крючок. Выходит, теперь разрешение выйти с пути выдается в зависимости от привычек Старших. Интересно, сколько еще из них курят? Сколько расслабляют головы приятной бездумностью, которую дарит этот табак с двадцать тысяч… какого там?
А только ли разрешение выйти зацеплено за эти сигары? Ведь множество вопросов решается на собраниях Старших…
Хотя, нет, неинтересно.
На круглой полке под столешницей, куда неясно что можно вообще положить — все неудобно доставать, рука целиком не пролезает, — кончиками пальцев нащупываю и вытаскиваю овальный предмет. Я его узнаю, как старого знакомого.
Это пульт от начальной серии ученических голограмм. Голограммы сделать проще, чем выделить на Первом отдельную территорию под школу и построить еще одно огромное здание, вроде этого. Поэтому ученики селятся рядом со Старшими и иногда уроки отсматривают в жилых комнатах высоченного дома-колодца.
Мне хочется опустить ноги на мозаичный пол, пересесть в свой любимый угол — во-он там, у правой занавески. Но я уже не маленькая и, чтобы обманчиво не впадать в давно минувшее детство, остаюсь на диване — место Старшей на уроке. Место мое на сегодняшний вечер.
Пульт не только засунут в неудобное место, он еще покрыт слоем пыли. Значит, его давно не трогали. Значит, голограмму не включали.
