Сильвестре Андухар перевел угрозу достаточно громко, чтобы ее услышали во всех уголках селения, и тут же воздух огласился криками: женщины громко взывали к небу, простирая руки, или рыдали, закрыв лицо.
Очевидно, потеря урожая кукурузы стала бы для племени настоящей катастрофой.
В ответ на стенания женщин вперед вышли три старика; самый старший из них протянул открытую ладонь между топором и головой андалузца.
И тут, как понял Сьенфуэгос, начался жаркий спор между импульсивным воином, решительно настроенным осуществить свою угрозу, и мудрым стариком, пытавшимся ему втолковать, что благополучие племени важнее, чем жизнь какого-то жалкого раба.
Спор между ними настолько затянулся, что канарец в конце концов решил вмешаться и крикнул:
— Пусть решают скорее, а то у меня угли вот-вот погаснут, а если это случится — нам конец!
Андухар жестом попросил его немного потерпеть, затем снова что-то сказал старику и бросился назад в пещеру, из которой его только что выволокли.
Спустя пару минут он опять появился, подталкивая группу рабов в сторону берега.
Сьенфуэгос, не веря своим глазам, в ярости проревел:
— Что ты делаешь? Ты что, совсем спятил?
Андалузец ничего не ответил, и Сьенфуэгосу оставалось лишь наблюдать, как с десяток мужчин и женщин по указанию Сильвестре Андухаром бегут в ту сторону, где кончаются посадки кукурузы, а озеро вновь превращается в реку.
Между тем, сам андалузец бросился в воду и поплыл с такой скоростью, словно за ним гналась целая дюжина аллигаторов, пока не вцепился в борт из каноэ.
— Спасибо! — только и сказал он. — Ты снова спас мне жизнь! А теперь выкинь балласт, я помогу тебе оттолкнуть лодку.
— Но мы не можем тащить с собой всю эту ораву! — заметил Сьенфуэгос. — Они повиснут у нас на ногах, как гири!
— Не волнуйся! Поверь, я знаю, что делаю!
— Боюсь, ты один это и знаешь!
Спустя несколько минут они отвязали все каноэ от двух центральных, скрепленных между собой наподобие катамарана.
Большая часть пленников расселась по свободным лодкам, и принялись отчаянно грести, словно сам дьявол преследовал их по пятам.
Андухар велел какому-то мужчине горделивой наружности сесть перед ним, а девочка лет тринадцати расположилась впереди канарца. После этого, не теряя больше времени, андалузец схватил весло и принялся яростно грести, весело крикнув:
— Счастливо оставаться!
Они уже выбрались на середину реки, когда, обернувшись, канарец увидел, как туземцы носятся по деревне туда-сюда.
