Едва я произнесла эти слова, как пожалела об этом. И не только потому, что Дхри смотрел на меня так, будто я дала ему пощечину. Дхаи-ма говорила, что можно накликать смерть, если говорить о ней. Не накликала ли я неудачу на голову брата из-за того, что не попридержала язык? И я тут же произнесла про себя молитву, чтобы с братом ничего не случилось.
Кришна дотронулся до моего плеча:
— Твой отец не такой бессердечный, как кажется. Просто он убежден, что ты найдешь свое счастье, став женой величайшего героя Бхараты, а призвание Дхри — защищать честь семьи.
Едва Кришна произнес это, мне почудился запах крови и пожарищ. Будущее Дхри грозило быть настолько хуже того, что может случиться со мной, что я устыдилась своего мелочного беспокойства. Я задалась вопросом о том, сломает или ожесточит его такая судьба и какое из двух зол меньшее. Я уже не знала, о том ли я молилась.
— Кстати, насчет скромной роли пешек, — сказал Кришна. — Разве все мы не пешки в руках Времени, величайшего из всех игроков?
* * *
Всю ночь я размышляла над словами Кришны и задавалась вопросом, зачем он развеял все мои романтические иллюзии еще до встречи с женихом. Чему он хочет научить меня? Тому, что под внешне благими намерениями всегда кроются корыстные мотивы? Тому, что я не имею права отдаваться во власть эмоций, поскольку являюсь значимой фигурой на политической арене Бхарата? Или тому, что мне следует заковать свое сердце в броню из осторожности и предусмотрительности?
Все это были, без сомнения, мудрые предостережения. Но я была женщиной, и имела свой взгляд на происходящее. Я подойду к этой проблеме с другой стороны: независимо от того, что задумал отец. Что бы ни задумал мой отец, я способна заставить сердце Арджуны трепетать, способна повлиять на ход его мыслей. Время, безусловно, — искуснейший игрок, однако пока длятся мгновения, отмеренные человеку в земном мире, который мудрецы именуют «призрачным», я сделаю ответный ход.
Однажды утром приехала колдунья.
Но почему же я так ее называю? Она ничем не отличалась от обычных женщин, торгующих на рынке. Она была одета в голубое сари, повязанное на крестьянский манер между ног. От нее исходил запах соленой рыбы. На подбородке у нее была татуировка в виде звезды.
— Кто ты? — спросила Дхаи-ма. — Как ты прошла мимо стражи незамеченной?
Мускулистыми руками она грубо отодвинула Дхаи-ма со своего пути. Дхаи-ма уставилась на нее, разинув рот. Я ожидала, что она закричит караульным или начнет ругать женщину со свойственной ей яростью, но ничего подобного она не сделала.
