— Я не буду этому учиться! — протестовала я. — Мой муж не будет брать себе других жен — я заставлю его это пообещать перед тем, как выйду замуж!
— Твое высокомерие, девочка, — сказала она, — может превзойти только твой оптимизм. У царей всегда бывает много жен. А мужчины всегда нарушают обещания, которые они дают перед свадьбой. К тому же, если тебя будут выдавать замуж так же, как других принцесс Панчаала, у тебя даже не будет возможности поговорить с мужем до того, как он ляжет с тобой.
Я уже было набрала воздуха в легкие, чтобы возразить ей. Дхаи-ма вызывающе усмехнулась мне. Она наслаждалась нашими спорами, в большинстве которых она побеждала. Но на этот раз я не стала начинать свою обычную тираду. Может быть, потому что я вспомнила Кришну и его холодное молчание, которое он хранил во время раздоров? Я увидела кое-что, чего раньше не понимала: слова расходуют энергию. Я должна пользоваться своей силой вместо того, чтобы мечтать о своей исключительной судьбе.
— Может, ты и права, — сказала я бархатным голосом. — Время покажет.
Она нахмурилась. Этого она не ожидала. А потом на ее лице появилась совсем другая усмешка.
— Ну и ну, принцесса, — сказала она, — кажется, ты взрослеешь.
* * *
В день, когда Дхаи-ма сказала мне, что пришло время познакомиться с женами моего отца, чтобы проверить мои светские навыки, я удивилась волнению, охватившему меня. Я не осознавала, насколько боюсь общества. Царицы давно вызывали во мне любопытство, особенно Силочана, так элегантно порхавшая в своих драгоценностях. В прошлом я не любила их за то, что они меня не замечали, но я решила избавиться от этого чувства. Наверное, теперь я взрослая, и мы можем быть подругами.
К моему удивлению, мне пришлось долго ждать появления цариц в зале для посетителей, хотя они знали, что я приду. Они чопорно говорили мне всякие короткие глупые фразы даже не глядя мне в глаза. Я старалась изо всех сил, чтобы поддержать разговор, но начатая мною беседа быстро сменилась молчанием. Даже Силочана, чьей блистательной грацией я так восхищалась на празднике Шивы, казалась другим человеком. На мои приветствия она отвечала односложно и не отпускала от себя своих дочерей ни на шаг. Но одна из них, очаровательная девочка лет пяти, с кудрявыми волосами и восхитительным, как у матери, сложением, ускользнула от Силочаны и подбежала ко мне. Ей, должно быть, понравилась моя подвеска из павлиньих перьев с драгоценными камнями (я серьезно подошла к своей одежде, готовясь к этому визиту) — потому что она потянулась ручкой к украшению, чтобы потрогать его. Я посадила девочку на колени и расстегнула цепочку, чтобы она могла поиграть с подвеской. Но Силочана схватила дочку и унесла ее, отвесив девочке такую оплеуху, что на чистой детской щечке остался красный след. Та зашлась в ужасном реве, не поняв, за что ее наказали. Я потрясенно посмотрела на царицу и покраснела от стыда, как будто это мне дали пощечину. Вскоре после этого Силочана удалилась к себе, сославшись на болезнь, что было очевидной ложью.
