Я не ожидала, что Кунти согласится, сыновья Гандхари как-никак пытались убить ее. Но она с готовностью приняла предложение. Возможно, двум вдовам доставляло удовольствие эта возможность пожаловаться друг другу на своих невесток.
* * *
Новая жена Дурьодханы, Бханумати, собиралась навестить меня. Я приготовилась, облачившись в невероятно элегантные одеяния и приняв высокомерный вид, однако мне не стоило беспокоиться. Она была еще всего лишь девочкой и смотрела на меня с таким благоговейным страхом и опасением, что едва могла разговаривать без заикания. Я ощутила внезапный прилив злости на Дурьодхану за то, что он столь рано отобрал ее у родителей. Мне также было интересно, что же такого она слышала обо мне, что заставляло ее так нервничать. Наблюдая за ее неловкими движениями в тяжелой парче, которая тянула ее вниз, я догадалась, что Дурьодхана организовал этот визит, проконтролировав все, вплоть до того, что она должна надеть. Я упомянула его имя в нашей беседе, и мучительная краска стыда залила ее милое личико. Бедняжка была влюблена в мужа, невзирая на то, что боялась его. Я почувствовала прилив жалости, ведь каждая женщина, отдавшая свое сердце эгоистичному Дурьодхане, вынуждена страдать. Поэтому я старалась сделать все, что было в моих силах, чтобы вернуть ей спокойствие. Она ответила такой признательностью, что у меня возникло подозрение, что немногие во дворце относились к ней хорошо. Вскоре она зазвенела своими браслетами, показывая мне новые серебряные кольца на больших пальцах ног и болтая о любимых занятиях: лакомиться засахаренными фруктами, учить своего ручного попугая разговаривать, играть в прятки с друзьями, которые приехали с ней из Каси. Она даже призналась, что иногда Дурьодхана и несколько его близких друзей присоединялись к ним в этих играх.
А затем она удивила меня, добавив:
— Среди друзей моего мужа, мне больше всего понравился Карна. Он не смеялся над моей боязнью ящериц, подобно Дуссасану. А иногда, когда он находил место, где я пряталась, делал вид, что не замечал меня.
Ее лицо озарялось нескрываемой радостью, когда она упоминала Карну. Было очевидно — она обожает его.
Я все еще пыталась усвоить всю эту информацию и игнорировать приступ острой боли и ревности, когда она попрощалась, пригласив меня нанести ей ответный визит. На пороге она крепко обняла меня.
— Вы такая добрая. И совсем не злоязычная, как они предупреждали меня.
Я прикусила вышеназванный «злой язычок», чтобы не спросить, кто же ей говорил обо мне такое, но она продолжила:
