«У нас ничего не получится, — подумал Соландер, — нас забьют дубинками, мы пойдем ко дну, один за другим, с раздробленными черепами и вырванными глазами». Он быстро поднял голову к небу, где взад-вперед кружили морские птицы, совершенно не двигая крыльями. Между тем три каноэ подошли вплотную к баркасу, и, когда пара самых рослых аборигенов с копьями в руках поднялась, чтобы перекинуться через оба поручня, Соландер закрыл глаза.
ДУ-ДУ-ДУМ.
В воздухе прогремел мощный взрыв, настолько мощный, что Кук упал на нижнюю палубу, а два каноэ аборигенов перевернулись.
Раздался еще один такой же громкий хлопок, и массивный звук накатил на берег, как огромная волна. Сразу же послышались многочисленные стоны и отчаянные крики аборигенов, большинство вообще перестали грести. Соландер бросил взгляд на коренастых мужчин с темными точками в ближайшем к баркасу каноэ в каких-нибудь десяти футах от баркаса и понял, что все они смотрели в сторону горизонта.
Он обернулся и в резком встречном свете разглядел контуры «Индевора».
Все бойницы на левой стороне были открыты, и на палубе можно было различить морских пехотинцев, а также Хикса, Клерка и Манкхауза.
Из трех отверстий бойниц полыхнули новые огненные языки, и за ними последовали три грохочущих взрыва у самой кромки воды. Снаряд попал в большое каноэ, и пять аборигенов почти что разнесло на куски.
— Хороший прицел! — закричал Кук.
Тем временем гребцам удалось набрать скорость.
Теперь все каноэ спокойно стояли на воде или разворачивались, большинство к берегу. Через каких-то полминуты напряженной гребли баркас приблизился к правому борту «Индевора», откуда уже спустили веревочную лестницу, по которой они быстро один за другим забрались на борт — первым на подкашивающихся ногах Соландер. Он сразу же приказал слугам разложить на палубе сумки натуралиста и деревянную шкатулку для просушки.
— Трогайтесь, — громко сказал Кук рулевому и палубным, одновременно глядя в подзорную трубу на окровавленный берег, где стояли, пели, танцевали и кричали аборигены, пытаясь что-то сделать для своих раненых и мертвых.
Соландер отдыхал на палубе, лежа на перине, а Манкхауз промывал ему ноги. Он сказал, что раны глубокие, но опасность миновала, — их не преследовали, и никаких новых каноэ на воду не спускали. Манкхауз протянул ему бутылку рома, и он отпил несколько глотков. Соландер слышал, как Кук, стоя у штурвала, разговаривал с теми, кто оставался на борту:
