Что я делаю, что происходит?
У гардероба стояло двое мужчин, похожих на одетых во фраки полицейских. Вид у них был решительный и напряженный, они говорили по рации.
— Ответ нет, — произнес один из них. — Мы все еще ждем приметы… Нет, серьезных повреждений у коллеги нет… Ей накладывают пластыри. Нам оцепить все? Прием.
«Почему вы меня не хватаете? — подумала Ида. — Недотепы, что вы делаете? Вот она я!»
Поль взял у нее номерок, и они без труда получили свою верхнюю одежду.
Ида все время смотрела в пол, сердце бешено билось в груди, а в полицейской рации потрескивало:
— Молодая женщина… Одна… Возможно, желтое одеяло… О’кей. Прием.
У самого выхода полицейский с рацией показал рукой, чтобы они остановились.
— Что-то случилось? — спросил Поль почти с детским любопытством.
Полицейский внимательно посмотрел на них и поднял рацию. Раздался треск.
И больше ничего.
— Ничего страшного. Просто небольшой несчастный случай.
Они спустились по низкой лестнице и вышли во внутренний дворик на холод. Последнее, что она слышала, был крик полицейского:
— Правильно ли я понял, что мы должны выпускать только тех, кто не попадает под приметы? Я хочу сказать, что приметы не точные… Прием.
И полицейский за ними замолчал. При ходьбе Ида опиралась на Поля и позволила ему обнять ее. Вскоре они вышли на улицу Хантверкаргатан, и он дал ей виски из маленькой фляжки, которую, очевидно, держал во внутреннем кармане, и ей показалось, что темное стокгольмское небо над ними вращается, как огромная светящаяся юла.
Остаток вечера превратился в судорожную и трудно обозримую вереницу событий. Наряду с мыслями о шкатулке и изуродованном лице Лобова мелькали сцены, где ее в одну секунду угощали колбасками кабанос в магазине 7-Eleven рядом с Фридхемспланом, а в другую она сидела и плакала в битком набитом частном автобусе «фольксваген» на автостраде где-то под Стокгольмом, где два истерика на переднем сиденье распевали застольные песни, а Поль всунул в нее таблетку, и после этого она сама пела без слов мелодию ма-ма-ма-ма Леди Гага, а затем была очень крепкая водка в пластиковых стаканчиках в каком-то клубе, где один или, возможно, два Нобелевских лауреата прошлых лет прыгали вместе со всеми по полу под «Маленьких лягушек», а затем Поль спросил ее, почему она такая странная, взволнованная и печальная и что на самом деле произошло на банкете, а потом она взяла его телефон, чтобы попытаться позвонить Альме, поскольку батарейки в ее телефоне сели, но Альма не отвечала, после чего Поль дал ей еще одну таблетку, за чем последовал длинный провал в памяти, и вот она сидит и опять плачет где-то у кого-то на кухне, а затем лежит на спине на чем-то очень мягком и очень красном, вероятно, на большом плисовом одеяле, и чувствует, как кто-то, наверное, Поль, вводит в нее свой член и они вместе быстро двигаются, пока он наконец не шепчет, что уже почти полседьмого утра и что они оба, спина к спине, должны спать.
