Выросший в обществе Британика, Тит давно уже понял сущность римской красоты, купленной у продавца косметических товаров. Театральная мишура внушала ему отвращение. Но здесь…
Он осторожно отодвинул листву, подкрался к спящей женщине и опустился около нее на колени, вглядываясь в ее сияющее красотой лицо.
Вероника почувствовала горячее дыхание на своем лице, но осталась неподвижной; она только улыбалась еще обольстительнее.
Тит, горя страстью, нагнулся и поцеловал спящую женщину. Губы ее страстно потянулись навстречу, и руки обвили его шею. Он прижал ее лицо к своему дрожащими руками и вскрикнул, охваченный диким восторгом.
Она проснулась и взглянула ему в глаза, потом вскрикнула и оттолкнула его, но он быстро вскочил на ноги и охватил сильной рукой ее стан. Она рванулась, чтобы убежать, но он удержал ее.
— Теперь ты в моей власти, отважная мореплавательница, — прошептал он, — и, клянусь Юпитером, во второй раз ты не убежишь от меня.
Снова он приблизил свои губы к ее губам. Но та, которая его сначала любовно обнимала во сне, а потом гневно оттолкнула, теперь лежала неподвижно в его объятиях и смотрела на него широко раскрытыми глазами, бледная и бесстрастная. Он отпустил ее.
— Почему же ты меня не целуешь? — спросила она. — Ты видишь, я не сопротивляюсь с тех пор, как тебя увидела.
— С тех пор, как меня увидела? — переспросил он с удивлением.
Она засмеялась и откинула волосы назад.
— Я увидела, что ты римлянин, — проговорила она. — Почему же римлянину не напасть на беззащитную женщину? Почему бы ему сдерживать свою похоть и отказываться от чего-либо, что ему хочется? Ведь все мы презренные существа, с которыми вы можете поступать, как вам захочется.
Ее насмешливый тон оскорблял его.
— А что, если я так и поступлю, — сказал он, снова приближаясь к ней.
Она выпрямилась и смерила его изучающим взглядом.
— А ты свободный человек? — спросила она.
— Странный вопрос, — сказал он удивленно.
— Только свободный человек имеет право коснуться свободной женщины, — сказала она резко.
— Римляне свободны.
— Римляне? — переспросила она со смехом. — Конечно, вы считаете себя господами мира, а все-таки в Риме есть человек, пред которым все вы, гордецы, пресмыкаетесь.
— Цезарь… — пробормотал он, пожимая плечами.
— Да, цезарь. Одного только цезаря я и считаю свободным. А ты цезарь?
— Что, если бы я им был?
— Твои слова доказывают, что ты не цезарь. Тот бы не спрашивал…
Она равнодушно отвернулась и прислонилась к стволу дерева.
