— Я уезжал на Рождество в Нью-Йорк. Навестил сестру.
— Вояж, да? А теперь вам придется совершить еще один.
— Что?
— Мне надо, чтобы вы завтра прилетели в Олбани, там встретимся.
— Зачем?
— Хорошая новость.
— Завтра?
— Мы все оплатим. Рейс дневной, встретимся в аэропорту.
— У меня завтра занятие.
— Отмените.
— А в чем дело?
— Просто хочу, чтобы вы кое на кого посмотрели.
— Чтобы опознать?
— Есть такая мысль.
— Это — хорошая новость?
— Возможно.
— Вы думаете, это они?
— Я ничего не думаю, Тони, пока вы мне не скажете, что думать.
— Как вы их поймали?
— Не могу сказать. Потом скажу.
Тони залихорадило: Рэй, Лу и Турок, лицом к лицу.
— У меня завтра занятие. Важное.
— Что, важнее этого?
— Я узнаю, сможет ли кто-нибудь меня подменить.
— Вот, другое дело. Значит, так. Позвоните в «Ю-Эс-Эйр», зарегистрируйтесь. Билет мы вам заказали. Туда утром, обратно тем же вечером, день на все про все. Я буду на машине и вас встречу. По первому разряду, правда?
Тони Гастингс полетел в Олбани. Он глядел в окошко на гладкое молочное небо и все сильнее боялся. Стюардесса принесла ему имбирного эля и пакетик орешков. Он жевал, мысленно проговаривая идею мести, напоминая себе о том, ради чего все это. Справедливость, воздаяние, поставить точку. Чувство, которого ждал от него Бобби Андес. Он должен быть рад увидеть их в наручниках, посмотреть им в глаза и сказать: «Теперь ваша очередь».
Они тоже будут смотреть ему в глаза. Не этого ли он боится? Попытайся вспомнить. Он так часто прогонял эту сцену, столько раз проигрывал ее, — картина покрылась пятнами, краски поблекли, вкус и острота ощущения выхолостились. Но он летел обратно к этому, к этим самым минутам. Старайся, ты должен вспомнить.
У мужчины через проход была черная борода. Еще на нем был костюм с галстуком, а на колене — блокнот. Если не считать одежды, он был похож на Лу. Сзади сидел мужчина в очках и с портфелем, похожий на Турка. У мужчины в комбинезоне и наушниках на летном поле в Питсбурге было треугольное лицо и зубы не помещались во рту, как у Рэя.
Они будут смотреть на тебя, но чего тебе бояться? Они будут под стражей, под надзором. Бобби Андес о тебе позаботится.
Выходя по «гармошке» из самолета, Тони Гастингс думал, узнает ли он Бобби Андеса.
Бобби Андес помнился ему низким, с большой головой и гладкими лоснящимися щеками с черными перчинками. Он понял, что навстречу ему идет Андес не потому, что узнал его, а потому, что Андес должен был его встречать. Незнакомый, — кроме глаз, — быстро перестал быть незнакомым, Тони вспомнил эти глаза и полные губы, и оказалось, что действительности не соответствует не человек, а его упрощенный портрет в голове у Тони. Еще через несколько секунд, когда они шли по длинным проходам к выходу, упрощенный портрет исчез, не-узнавание улетучилось.
