Он спросил про это Лору, и она сказала: радуйся, что ты жив. Глядя на снег, укрывавший лужайку и улицу, он почувствовал свое тело, с самого начала не ведавшее скорби. Единственная константа — потребность спать и бриться, чистить зубы, есть, спать и справлять нужду. Следить за питанием. Чтобы не опускаться, не загазовываться и не спадать с лица. Надевать чистую одежду, белье, рубашки, ботинки, а грязную одежду — миссис Флейшер в стирку. А теперь, когда снег, — пальто, шарф, шапку и перчатки, и если завтра он выйдет на улицу, то потопчется у порога, чтобы разогнать кровь. Напомнил о себе прижатый член — взволнованный этим ночным чувством, он шевельнулся, как танцовщик, изображающий рассвет. Этот орган единственный нес собственную скорбь, коснел в штанах. Но каждый раз, когда он начинал расправляться, стоило только вспомнить — как прикрикнуть на собаку, — и он скукоживался и сдавал назад.
Тем не менее у него всегда было свое на уме. Даже в хорошие дни его брака в Тони всегда сидел кобель, примечавший всякое — Франческу Гутон, аспирантку Луизу Джермейн, девушек в леопардовых бикини на пляже. Всегда была эта приглушенная своевольная надеждочка, которой он не признавал, словно она не имела к нему никакого отношения.
Теперь же он намеренно стал думать о знакомых женщинах. Франческа Гутон. Эленор Артур. Луиза Джермейн. Секс, не любовь. О любви речи не было, повторный брак был немыслим, но секс он мог себе представить. Хотя в каждом из случаев была загвоздка. Франческа замужем, и, хотя ее муж много разъезжал, Тони не хотел сложностей. И не верил ее знакам. Знаки Эленор Артур были проще, но Тони нервировала ее нервозность, и он не мог забыть, насколько она его старше. С Луизой Джермейн ему было легко и спокойно, но она была аспирантка, а с ними связываться не надо. Так как никто из подходящих не располагал, он без труда смирился.
Через несколько дней светловолосая Франческа Гутон повела его в книжный, помочь выбрать подарки для детей Полы. Ему нравились ее уклончивая улыбка и подразумевающий взгляд. Потом он принял приглашение на обед к Джорджу и Эленор Артурам, фуршет, много народу. Он сидел в углу дивана с Роксаной Ферман, беседуя о кафедральных делах, и радовался, что Эленор слишком занята по хозяйству, чтобы уделять ему внимание. Незадолго до Рождества он получил открытку от Луизы Джермейн, деликатные слова, написанные изящным почерком. Это напомнило ему о его подозрении, — которое, пока Лора была жива, имело чисто академический характер, — что она им увлечена.
