Машина остановилась на ровном участке дороги, лес тянулся чуть ниже по обе стороны, кроме этого места, где… Он не узнал его, потому что они подъехали с другой стороны. Он не понял, как они попали на это направление. В эту сторону уехали те люди после того, как попытались его сбить.
Причина, по которой Тони Гастингс боялся сюда ехать, трепыхнулась в его сердце, стоило водителю повернуть машину и ввалиться через канаву сквозь сломанные ворота в лес. Причина в том, что уже поздно, они проколесили все утро, солнце вон почти в зените — да, уже слишком поздно, чтобы встретить выходящих из лесу Лору и Хелен.
А раз слишком поздно, то незачем сюда и ехать.
— Я просто хочу посмотреть, что у них там, — сказал Бобби Андес.
— Я не видел ничего, кроме деревьев.
— То было ночью.
— Думаете, они там самогонят? — спросил водитель.
Андес засмеялся.
— Может, там дом.
— Мне кажется, меня довезли до конца дороги. Мне не кажется, что там что-то есть.
Тони Гастингсу не казалось, что там был дом, и не верилось, что Бобби Андес думал его обнаружить. Колея была узкая, она извивалась, огибая камни и деревья, машина тряслась и погромыхивала, боже, сказал Бобби Андес. Лес был светлый и воздушный, загроможденный кустарниками и опавшими ветками. Тони Гастингс не мог соединить то, что сейчас видел, ни с чем из того, что запомнил, когда они ехали сюда, светя в деревья фарами, и когда он шел обратно, широко раскрытыми глазами вглядываясь в тени. Он поискал булыжник, за которым прятался, пока Рэй с Турком не проехали. Он увидел несколько подходящих, но ни одного действительно похожего на тот, что он помнил.
Причина, по которой Тони Гастингс боялся ехать в лес, заключалась в том, что это придавало его домыслам состоятельности. В том, что лейтенант Бобби Андес считал, что это нужно. Проверить, отбросить. Езда по этой невыносимой дороге, ежеминутное напряжение плюс напряжение от мысли о предстоящем пути назад превращали в действительность то, что было лишь призрачным сном. Превращали призрачный сон в факт.
Дорогой он снова стал горевать, как накануне, когда чуть не расплакался. Оттого, что сплоховал, когда эти люди его позвали, так как теперь был уверен, что они привезли Лору и Хелен. Живыми или мертвыми. Тогда ему казалось мудрым не дать себя убить, но какая же это глупая мудрость, если их тогда уже убили. А если не убили, и они сидели в машине, и была еще надежда — тем более.
Он увидел деревянный мосток и понял, что за редевшими деревьями впереди — та полянка. Его сердце сжалось. Они только нырнули на мосток и въехали на невысокий крутой пригорок, а он уже чувствовал чистое глубокое облегчение оттого, что увидел достаточно, чтобы знать — там ничего нет. Открылась полянка — это действительно был травянистый островок, пустой, со свежими отпечатками шин, оставленными при разворотах.
