После нашего второго вальса я сделал это. В привычном тихом уголке, скрытом тенью стоящей в холле пальмы. Но не успел я набрать обороты, как она меня прервала — прикоснулась веером к рукаву и посмотрела испуганными глазами.
— Не надо, пожалуйста!
Однако меня было не удержать. Мимо прошествовали Клифф Шаллонер с Герти Кэзеллом. По-моему, Клифф, пока шел, кивнул мне. Но мне было все равно. Я решился, и я сделал этот шаг. Никто заранее не знает, как прозвучат его слова, пока он не заговорит с девушкой, на которой хочет жениться. У меня сложилось впечатление, что я своей речью заставил ее вспомнить поэтов эпохи Реставрации. Она, кажется, удивилась, ибо никогда доселе не замечала во мне поэтических наклонностей, и настойчиво попыталась прекратить разговор:
— Мистер Атертон, мне так жаль.
Но слова лились из меня потоком:
— Жаль, что я вас люблю!.. отчего же? Почему вы жалеете о том, что стали предметом обожания в глазах мужчины — пусть и моих? Единственным сокровищем… тем, что по-настоящему дорого! Разве это настолько обычное для женщины дело — найти того, кто готов бросить жизнь к ее ногам, что ей приходится сожалеть, когда таковой встречается?
— Я не знала, что вы испытываете ко мне подобные чувства, хотя признаюсь, у меня были некоторые… некоторые подозрения.
— Подозрения!.. Спасибо на добром слове.
— Мистер Атертон, вы прекрасно знаете, что очень мне нравитесь.
— Нравлюсь!.. Фи!
— И не перестанете нравиться, несмотря на это «фи».
— Я не хочу вам нравиться… я хочу быть любимым вами.
— Именно. И в этом ваша ошибка.
— Моя ошибка!.. мечтать, чтобы вы полюбили меня!.. тогда как я сам вас люблю…
— Так разлюбите, хотя я не могу не подозревать, что вы ошибаетесь и в этом.
— Ошибаюсь!.. думая, что люблю вас!.. отстаивая и доказывая чувство всеми душевными силами! Что нужно сделать, чтобы убедить вас в своей любви: обнять, прижать к груди, выставить вас напоказ перед всяким заявившимся сюда?
— Я бы предпочла избежать этого, и, возможно, вы согласитесь не говорить так громко. Кажется, мистер Шаллонер заинтересовался, почему вы раскричались.
— Так не мучайте меня!
Она раскрыла и закрыла свой веер; я склонен думать, что пока она смотрела на него, опустив глаза, на ее губах была улыбка.
— Я рада, что между нами произошло это объяснение, потому что, конечно, вы мне друг.
— Я вам не друг.
— Простите, но это так.
