— Я не вижу в этом смысла, ты уже взрослая девочка, и это был твой выбор. Я не собираюсь осуждать тебя, или ругать, просто прошу, не будь столь доверчивой. Хотя, я, наверное, уже не в том возрасте чтобы говорить подобные вещи, но ведь запретная любовь всегда самая сильная. Взять, к примеру, меня и твоего дедушку.
— Дедушка тоже был учителем?
— Почти, он был мастером моей группы, когда я училась в колледже.
После того, как бабушка рассказала мне подробности их с дедушкой знакомства, мы смогли поужинать. Помыв посуду, я отправила бабушку в спальню, а сама направилась на веранду. Выйдя на улицу, я почувствовала, как сильный ветер обдувает моё лицо, раскидывая волосы по разным сторонам. Вздохнув полной грудью, я присела на мягкий диванчик и прижала колени к груди, надеясь побыть в одиночестве. Этот день выдался слишком сумасшедшим.
Глава 9.
Остатки этой недели я провела дома, полностью решив наплевать на школу. Я не хочу ходить на информатику. Не хочу видеть его светло-голубые глаза, которые будут смотреть на меня с жалостью и сожалением. Не хочу слышать его голос и смех. Никто: ни бабушка, ни Алиса, не могли вытащить меня из дома. Я думала, что разговор с бабушкой хоть как-то должен был помочь мне, но нет. Всё это время я плакала и думала только о том, за что он так со мной поступил? Неужели я настолько жалкая и меня нельзя полюбить? Умом я понимала, что надо двигаться дальше, но глупый орган, под названием сердце, не хотел отпускать воспоминания того вечера в кафе, тем самым причиняя мне адскую боль. Но если физическую боль можно излечить любой таблеткой или уколом, то душевную боль просто так не излечить.
Почему нельзя просто взять щёлкнуть пальцами, чтобы забыть всё дерьмо, которое приносит боль? Бабушка, неоднократно принимала попытки вытащить меня из комнаты, на что я лишь отвечала недовольным бурчанием. Как дела у Алисы, я тоже не знала, так как разбив свой мобильник, я полностью изолировалась от общения с кем-либо. Единственная новость, которая чертовски обрадовала меня, это то, что родители остаются в командировке на целый месяц.
Услышав мерзкий писк будильника, я мычу, как бешеный бык и, схватив противную пищалку, отправляю её прямиком в стену. Однако, этому прибору времён Сталина, ничего не страшно. Он просто перестал пищать, но остался в целости и сохранности. Разлепив глаза, чувствую жуткую головную боль. Думаю, что отныне, мне стоит ложиться раньше. Как ни странно, но настроение у меня было приподнятым.
