— Народы! — раздался повелительный голос.
— Ветры! — повторил тот же голос.
— Кажется, голос Эола. Пойдем, здесь делать теперь нечего, работа кончена.
Несколько человек бросились в каюту. Там Мери лежала без чувств, на шее её повисла маленькая Лена. Кормчий плавал на полу в крови, а мнимый Эол, показывая на него рукою, сказал к вошедшим:
— Не хотел повиноваться! Бросьте; его в море, там он будет волен!
Молчаливо и быстро как цейлонский тигр, который бросается на свою жертву и влечет ее в логовище, пираты схватили труп кормчего и повлекли на палубу. Там дали они свободу и языку и чувствам своим, которые пробудил в них неожиданный конец кормчего и ужас бури, угрожающей общей гибелью.
В мраке тучи вспыхнула молния; громовая стрела пронеслась над Альзамой и осветила страшное лицо покойника.
— Вот он, наша зеница! Только его и видели!
— Прощай, друг! Упился смертию, опохмелится на том свете!
— Прощай, приятель! В широком море, не в могиле — велик простор!
— Ступай, брат, восвояси, будь здоров! Вечная память, вечная память, вечная память!
— Ну, дорогу, товарищи.
С сими словами альзамцы раскачали кормчего и хотели перебросить чрез обвод корабля, но налетевший вал ударил в корабль, волна хлынула, окатила всех, и выбила покойника из рук; он грянулся о помост.
— Море не принимает!
— Не легок!
— Ну, еще!..
— Раз, два, три! Ага!.. Теперь пошел на всех парусах!
— Где-то ему будет пристань?
— В какую ни попадет, везде один прием!
Долго стояли еще они, придерживаясь за палубный обвод; когда вспыхивала молния, всматривались они в пенистые валы, чтоб взглянуть еще раз на труп кормчего, в белой одежде, облитый кровью и перепоясанный красною шалью.
Не веря чужим предрассудкам, не молясь, и не считая покойника жертвой принесенною разъяренному морю для спасения жизни всех прочих, они однако же удивились, заметив, что море стало утихать, а на востоке небо отделилось от моря.
— Смотрите! — вскричал один из них, — не даром море не хотело принять его: налег на море… и притихло! Ай, друг!
— Чу, идет!
Мнимый Эол показался на палубе.
— Опасность, кажется, прошла? — спросил он громко. — Кто из вас может заступить место кормчего?
— Только один и был у нас на помощь ему, вот он!
— Кормой править, пожалуй, а звезд считать не умею! — отозвался тот, на которого показали.
— Мы обойдемся без звезд, берег близко. Готовьте паруса! В первой пристани я найду, кем заменить кормчего.
— Сбудешь с рук голову, другую не скоро наживёшь! — говорили шепотом между собою альзамцы.
