— Что, что! Были зубы в рядок, свалятся в кучку!
— Да ну! — удивился новенький.
— Брось ты ему лапшу на уши вешать, туп как сибирский валенок. У нас Варвара Александровна не из тех. Она — воспитанная.
— Опять за свое! — засмеялась Варвара и подумала: — Преступают закон чаще молодые, потому и в школе больше молодых. И всегда им хочется, чтобы мы были моложе, ближе к ним что ли по возрасту.
— Это мы от радости! — покраснел Детуров.
— От радости-то от радости. А почему вы, Детуров, снова в девятом?
— А куда мне деваться? Срок идет, а института нет! Можно посижу?
— Сиди уж! Какие у вас новости? — Варвара продолжала улыбаться. Казалось бы, чего хорошего здесь работать? А однако же?! — удивилась своему открытию.
— Светлов ушел, два года унес. Помиловочка пришла, Кудрявцев с Гусевым на стройки народного хозяйства подались. Пеночкин на поселение ускакал, — доложил Детуров. — У Орлова срок кончился, вчера проводили.
— И Шурбинского на пенсию, — добавил новенький из словоохотливых. — Еще Воблу, Рыбкина, убили.
— Как убили? Кто?
— Известно кто! Дружки-корешки, — молвил Детуров. — Были дружки, да подгнили корешки.
— Как это случилось? — учащиеся неожиданно примолкли, будто съежились.
— Что это я вдруг стала их расспрашивать? — одернула себя Варвара, — будто не знаю, что никто сейчас ничего при всех не расскажет.
А случилось это ночью. Дверь неслышно пропустила две тени. Одна метнулась к нижней койке. Лезвие ножа точно вошло в сердце по самую рукоять. Кровь текла быстрыми струйками, заливала простынь, скатывалась на пол. Не верилось, что в человеке столько крови, алой теплой крови.
Проводился следственный эксперимент. Дело об убийстве Рыбкина слушали в открытом суде при штабе в лекционном зале. Выездная судейская коллегия, прокурор. Несколько дней шло заседание суда. Убийцей был Громов, соучастником Соловьев. Мотивы убийства? Рыбкин решил пойти с повинной и предложил Соловьеву: «Хватит при Громе ошиваться, еще судимость схлопочешь. Тоже мне князь удельный! Я — завязываю с ним». Соловьев доложил Громову. И вот...
Суд закончился. По приговору Громов получил высшую меру наказания за смерть Рыбкина и Петрушина. Соловьеву, как соучастнику, добавили к сроку еще восемь лет, с переводом из колонии усиленного режима в колонию со строгим.
Первые дни завертелись в круговороте дел. В классном руководстве у Варвары, как всегда, два класса — девятый и десятый. Новые люди, фамилии, личные дела, с короткими записями свидетелей, постановлений, за которыми стояли жестокость, стяжательства, пьяные разгулы, изнасилования, смерти.
