Словом, ни словенцы, ни хорваты, ни черногорцы не хотели принадлежать к централизованной системе правления «Великой Сербии» и по этой причине боролись с «идеей», олицетворённой в сербах. Если Испания, Франция или Германия некогда сумели преодолеть свои, тоже не однородные этнические составляющие, то это было не дано народам Югославии. Феномен заведомой несопоставимости, сформировав национальные своеобразия, определил их выбор: существовать отдельно, погибнуть «вместе» или враждовать бесконечно… Ультранационалистическое крыло хорватской оппозиции (движение усташей), отказавшись признавать централизованное общественное устройство королевства Югославии, избрало вечную вражду. Лишённые автономии и не признаваемые в своём вероисповедании, усташи (как и македонские националисты) считали: то, что плохо для врагов – хорошо для них. Отсюда широта средств – от неограниченного террора до союзничества с Муссолини и немецким нацизмом.
Кардинал Алоизий Степинац, архиепископ Загреба и усташ по убеждениям, ещё до начала войны писал на этот счёт: «Хорваты и сербы из двух разных миров, два разных полюса; они никогда не найдут общего языка, если только не произойдёт чудо Божие. Эта схизма величайшее зло в Европе, может быть, даже большее чем Протестантизм. Тут нет морали, нет принципов, нет правды, нет справедливости, нет честности». Говоря о национальных брожениях, следует помнить (и мы, смею надеяться, убедились в этом), что ни в одной стране национализм не проявлял себя ни в «чистом», ни тем более в непогрешимом виде. В связи с пестротой национально ориентированных партий, политических деклараций и партийных заглавий, просто ярлыков и однодневных политических вывесок полезно уяснить разницу в существе национальной борьбы.
Истинно национальное движение отличает от спорадических претензий (граничащих с беззаконием и переходящих в преступность) духовная зрелость и культурная самостоятельность народа, распознаваемая осознанностью действий, наличием исторически реальной цели и чёткой программы её достижения. Обусловленная многовековым развитием региона и государства, природа настоящей (или предстоящей) самостоятельности выявляет формы национальных, патриотических и смежных им движений. Народность их определяет не столько «количество участников» (СМИ могут «завести» миллионные толпы), сколько объединяющая всех ясность цели, духовная готовность, политическая зрелость и очевидная для всех конкурентоспособность.
