Пришло же это Сашке в голову
И мне, смешному дураку,
На крышу вылезти по желобу
И наглотаться коньяку.
Посля добавить «жигулевское»,
Гамзу, шампанское, портвейн…
Внизу все было микроскопское,
И все мерцало, как глинтвейн.
А Сашка был, как Великанище,
Он непрерывно осушал
Стаканчик, рюмочку, стаканище,
Потом он все перемешал…
Нас было трое, или четверо…
А, может, двое было нас…
Жаль в доме больше выпить нечего,
А то бы вспомнил сей же час…
Тогда мы пили неумеренно,
А что б на утро приберечь!..
Ах Саня, Сашка… О Мольере он
Там вел взволнованную речь…
Покончив с театральной критикой,
Он рассказал мне про Байкал…
Потом сразил меня политикой —
Он ни на миг не умолкал…
Подумать только – сколько нового
Узнать от Сашки я бы мог!..
Но кто-то вызвал участкового…
Мне даже кажется, что Бог…
Вот как порой опасен Космос:
В нем каждый миг – на волоске…
А мы-то думали, законность
Карает только на земле.
И вот что, право, исключительно:
Так слово связано с судьбой,
Что до сих пор я вижу зрительно
Картины нашей пьянки той…
Янтарный блеск портвейна милого,
Манящий блеск ночных огней,
И страстный монолог Вампилова,
И штрафа двадцать пять рублей…
