Загремели голоса. Вся толпа повалила со двора на дорогу, так что только плетень хрустнул и упал на дорогу.
— К сторожке!
Староста бежал за ними.
— Люди, что вы делаете? Беду нажить хотите?
Он цеплялся дрожащими руками то за одного, то за другого, пытался загородить дорогу, но его отстранили, отшвырнули, как ненужную помеху, и толпа повалила по росистой траве вниз, к лугам, к прудам, на ту сторону, где в зеленом лесочке притаилась невидимая еще в предрассветных сумерках сторожка.
— Вилы брать, ребята!
— Валек, сбегай за топором!
— Хоть дубинку какую, что ли!
— Зачем? Мы и голыми руками с ними справимся!
Валили сплоченной толпой. Бежали бабы, горохом сыпались ребятишки.
— Кончится их царство!
— На этом Стефеке и кончится!
— Играли, играли и доигрались!
— Где старый Зелинский? Сбегайте кто-нибудь за ним!
Мгновение спустя с ними шел уже и Зелинский. Он беспокойно посматривал вокруг сквозь свои большие синие очки.
— Уступите место, Зелинский первый!
— Так и следует, отец ведь!
Старик безвольно позволил вытолкнуть себя вперед и шел, видимо не слишком понимая, что происходит.
— А потом — в усадьбу!
Люди притихли на миг и снова зашумели.
— Правильно! Это помещичьи люди!
— Конечно, не свое стерегут!
— Граф им платит!
— За нашу кровь, за наших детей.
Кое-кто поглядывал в сторону, на тропинки, ведущие в Остшень. Не один из них с охотой кинулся бы прямо туда, минуя лесную сторожку. Толпа росла и гудела все грозней.
— Усадьба усадьбой, сперва надо с этими порядок навести!
— А, конечно!
— Граф дольше спит, его-то мы еще застанем! — пошутил кто-то, и мрачный смех прокатился по толпе.
Светало. В сером еще воздухе взвился кверху жаворонок, повис в вышине на трепещущих крылышках и запел сладко, проникновенно, радостно. Верхушки леса уже золотились от утренней зари, алым румянцем покрывшей полнеба. Теперь среди зелени отчетливо выступили белые стены сторожки. Мокрый луг захлюпал под ногами.
От сторожки донесся собачий лай.
— А теперь молчать — и бегом!
Старика Зелинского, который еле дышал, подхватили под руки и тащили чуть не волоком. Молча, огромными прыжками неслись они между низкорослыми осинами-самосейками, промчались через березнячок и выскочили на открытую поляну. Сторожка стояла безмолвная, словно вымершая.
— Бить в двери!
Загремели удары. Вдруг кто-то крикнул:
— В сарае! В сарае!
По другую сторону полянки, за домом, немного боком стоял сарай. Они еще успели увидеть торопливо закрывающиеся ворота.
— В сарай убежали!
