— За старостой сбегать!
— Он уже знает. Сейчас тут будет.
— В полицию дать знать!
— Это уж староста.
Белый, как стенка, запыхавшийся староста уже шел лугом. Он приподнял рядно и внимательно осмотрел труп.
— Кто нашел?
— Мартына. За хворостом приехал.
— Только я поворотил лошадь, давно уж хотел этот хворост забрать, гляжу, плавает…
Староста не слушал.
— Дня два уж, наверно, в воде лежал.
— И как только его раньше никто не нашел…
— Да кто ж сюда ходит? Мальчонки рыбу удить или выкупаться кто…
— С каких пор его дома не было? — обратился староста к Зелинской, но она не слышала. Ни старосту, ни кого другого. Только этот непрестанный ужасающий гул в голове, этот грохот огромных молотов, раскалывающих виски.
Объяснения поторопились дать другие.
— Со вторника.
— Правда, правда, и ко мне она прибегала в среду.
— Акурат во вторник и было! Только что с ним могло случиться?
— Нешто не видите? Избит весь.
— Вся голова почернела от крови.
— Боже мой милостивый, такой молодой паренек, — вздыхали бабы. — И что теперь с ихним хозяйством, Зелинских-то, будет?
— Старик ведь работать не может.
— А остальные все — мелюзга.
— Забрали бы вы Зелинскую отсюда.
— Куда! Я уж уговаривала, женщина и не понимает, что кругом делается.
— Окаменела.
Из деревни набиралось все больше народу. Мартына в сотый раз рассказывал, как было дело, и его в сотый раз слушали, будто впервые.
— И кто бы это, милые, скажите, кто?
— Может, у кого на него злоба была?
— Куда! Парень смирный, за девушками не бегал, не пьяница, не буян, не табачник.
— И что только на свете творится!
Лесяк вдруг подошел к трупу и, приподняв угол рядна, внимательно осмотрел ноги покойника.
— Ишь какие пальцы, поглядите-ка.
— Рыбы объели, что ли?
— Какие рыбы! Пальцы разорваны, страх глядеть!
— Ну, так кто же, коли не рыбы?
— Не рыбы, а собаки, — странным, не своим голосом сказал Владек Лесяк. И все вдруг примолкли. Ледяное дуновение пронеслось над толпой.
— И верно, собаки, — подтвердил старый Чапля. — С хорошими клыками собаки.
Люди не глядели друг другу в глаза, избегали взглядов друг друга. Это уже было что-то, и говорило о многом. Быть может, обо всем.
— В полицию сообщить надо.
— Ясек, запрягай, поедем в участок, — распорядился староста.
— А его забрать в деревню.
— Нельзя ничего трогать, пока полиция не приедет. Пусть лежит, как лежал. Салинский, постерегите тут. Пусть хоть и до утра, а сидеть надо. Чтобы никто ничего не трогал. Все должно быть, как было. А вы, Мартына, лучше бы остались в деревне, для показаний.
