— Как у всех. Сеют, — ответил председатель, глядя в ноги.
— Пойдемте, посмотрим.
— Чего же смотреть-то. Уже отбой. Все дома.
— Как хотите. Тогда я один схожу.
Председатель отправился в деревню, а Дементьев — по тропке на поле. Он никого не надеялся увидеть там — просто хотелось посмотреть, как подготовлена земля.
Вдруг он увидел Лену. Лена была далеко, на самом краю пашни, у маленькой речки, впадающей в Медведицу. Она стояла, нагнувшись, широко расставив ноги, доставала из мешочка зерно и аккуратно закладывала его в землю. Возле нее на корточках возился Огарушек. Дементьев подошел. Лена заслоняла головой солнце, и волосы ее казались раскаленными.
— Мальчик, — сказал Дементьев, — сбегай, друг, на дорогу, посмотри, нет ли там председателя.
Огарушек побежал.
— Или вы не знаете, где председатель? — спросила Лена, не оглянувшись.
— Знаю. Я хочу сказать вам, Лена…
— Огарушек! — закричала Лена.
Дементьев насупился. Огарушек вернулся.
— Чего же ты убежал? — сказала Лена мальчику. — Закапывай. — Потом насмешливо улыбнувшись, взглянула на Дементьева. — Чего же вы смолкли? Вы мне говорить чего-то хотели. Говорите.
Все нежное, что было на душе агронома, разом схлынуло.
— Я хотел узнать, — сказал он холодно, — как вы подготовили землю под полуторное количество зерен. Но я поговорю об этом с кем-нибудь другим.
— А вы разве не знаете, что… — начала Лена, но агроном резко повернулся и пошел прямо по пашне к речушке. Пройдя немного по берегу, чтобы скрыться от Лениных глаз, он сел на камень у самой воды.
На противоположном крутом берегу, прямо по отвесной стенке, росли частые прутья орешника. Они густо чернели вдоль берега, и только в одном месте, в прореху между кустами, прорывался последний луч, до того плотный, что сквозь него ничего не было видно. Дементьев долго сидел и слушал, как в орешнике боязливо вскрикивала птица. Солнце садилось за холмы. С каждой минутой становилось все темней и тише, и птице никто не отвечал, и она снова с тупым отчаянием звала кого-то и прислушивалась.
Река засыпала. От отражения агронома один за другим отрывались овальные куски и исчезали на темном плесе. Вода лениво колебалась. И только в том месте, где падал луч, плясали сотни розовых искр, словно в воду бил бесшумный огненный ливень.
Вдруг Дементьев увидел в воде отражение Лены.
— Я хочу хоть метров пять или десять посадить по-своему, вот и сажаю руками, — оказала она виновато.
— Сажайте, — ответил агроном, не понимая и не желая понимать, зачем ей взбрело в голову сажать зерно руками.
