Гул стоял сильный, Михалыч зябко перекрестился и вышел. «Господи… Господи…» – покрутилось еще и погасло где-то в затылке.
За церковью Михалыч заметил кучку новых кирпичей и начатые сбоку леса. Кто-то пытался что-то делать.
Подняв голову, он увидел новенькую иконку, висевшую на ели.
Удивился, зачем ее было вешать на дерево. «Значит, надо», – сказал себе Михалыч и пошел обратно. Можно было допрыгнуть, но прыгать под ветром не хотелось. А если и допрыгнет, что дальше? У Лены своих икон полно, из Турции даже привезла. Да и чужая вещь, хотя и на дереве…
– Заброшенная, – сказал Михалыч, усаживаясь за руль.
Мать хмуро доела бутерброд и собрала крошки.
– А ты думал, он тебе какую укажет? – вытерла руки платком. – Не понял, что ли, кого подвозил?
– И кого?
Церковь осталась позади, Михалыч поводил ладонью возле печки, чтобы согрелась.
– Скажи, если знаешь, – положил нагретую ладонь на руль.
– Вот потому что знаю, и не буду говорить.
И наклонила голову, приготовясь молчать.
Михалыч махнул рукой. Мать любила говорить загадками, ее еще отец за это ругал, до кулаков доходило.
* * *
Батю, Михаила Петровича, пять лет назад убило молнией. Эта причина всех тогда шокировала, многие пришли проститься еще и потому, что хотели сами поглядеть, как там что. Некоторые даже на поминках говорили, что восприняли эту скорбную весть вначале как розыгрыш, но теперь сами видят.
Отец в последний год отселился от матери, решив стариковать в одиночку. Обитал на чьей-то пустой даче. Мать пару раз наезжала к нему с продуктами. Батя ее терпел, позволял делать мелкую уборку, третье-десятое и даже мыть себя в тазу. Но назад в семью не ехал, соблюдая строгий принцип.
Приезжал один раз туда Серега. За деньгами, естественно, за другим Серега приезжать не умел. После их общения Серега расколотил окно и больше не показывался. Батя, можно сказать, еще легко отделался: Серега и не такие чудеса умел откалывать.
На похороны, правда, Серега пришел и, пока Михалыч не уехал, держал себя в руках. Мать специально подсадила к нему Михалыча как сдерживающий фактор. Михалыч был младше, и в детстве Серега, конечно, издевался над ним, как только умел. Но в итоге Михалыч получился выше и сильнее, и кулак у него был в пол-Серегиной рано полысевшей головы. Видимо, Сереге все-таки хотелось уважать кого-то из родни, и он как бы выделил на эту роль Михалыча. К тому же Михалыч подкидывал без разговоров ему на жизнь и двум его бывшим женам, когда те возникали на горизонте. А отца Серега не уважал, это и на похоронах было видно.
