похож на самые маленькие варианты своих пород, а Улисс представлял большой и мохнатый
генофонд.
— Да, у меня есть немного.
Ноа приподнял бровь, указывая на обеденную зону в уголке и маленькую кухню в форме
буквы "Г". Всё было покрыто аккуратными стопками бумаги и стикерами. Диван напротив
входа также был завален. Мужчина взял один лист из стопки, рассмотрел его, а затем протянул
Эдриану вместе с чёрной ручкой.
— Держи. Можешь писать на обороте.
— Спасибо. — Эдриан нацарапал короткую записку на листе бумаги. — Ты писатель?
— Боже, нет. — Ноа горько усмехнулся. — Археолог. Будь я писателем, то не застрял бы
на выходных здесь, пытаясь закончить эту книгу.
— Археология? О зарытых сокровищах? Или больше о динозаврах?
— "Индиана Джонс" и то шоу про динозавров — мои единственные варианты?
На губах Ноа появилась улыбка. Его губы были тонкими, но широкими, когда он
улыбался, всё его лицо приобретало неожиданный дьявольский отблеск.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
— Нет. Я не скучный профессор геоархеологии (прим. пер.: Геоархеология —
междисциплинарный подход, который использует методы и понятия географии, геологии и
других наук о Земле. Наука изучает естественные физические процессы, которые влияют на
археологические памятники, формирование земной коры и т. п.). Я специализируюсь на
изучении того, как ранние цивилизации взаимодействовали с физической средой, и как эта
физическая среда повлияла на артефакты, которые мы нашли.
Значит, профессор. Интригующая комбинация утончённого человека и туриста предстала
в Ноа по-новому. Этот мужчина не был Харрисоном Фордом, но Эдриан готов был поспорить,
что от него падает в обморок изрядная доля студенток. Ноа становился оживлённее, когда
говорил; его мышцы, казалось, немного расслабились. Внутри Эдриана тоже исчезло
напряжение, его внутренние датчики переключились с красной тревоги. Ноа не был замкнутым
одиночкой — он просто был одним из тех парней, кто не оживает по-настоящему, пока не
заставляешь его говорить о работе. Эдриан мог ему посочувствовать. Он и оказался в этой
неразберихе только потому, что был способен говорить исключительно о работе.
Просто было слишком легко закрутиться в разработке "Космического жителя", пока
однажды он не поднял взгляд от монитора и не понял, что прошло два года с тех пор, как у него
был перерыв от работы дольше двадцати четырёх часов, и прошло несколько месяцев с тех пор,
как он общался с кем-то, кто не связан с процессом. А затем появился Трент, и в перегруженном
