— У него были враги, он ничего не говорил, не жаловался, не намекал?
— Н-н-нет… Не говорил, я уверена. Какие могут быть враги у такого чудесного человека?! Ну, вы сами подумайте…
— Так… — комиссар, вздохнув, повернулся к девушке «которая визжала». — Что вы можете сказать, мадмуазель Шатонье?
— Мы разговаривали… Мы говорили о Клоде, одном молодом человеке нашей подружки, который на прошлой неделе ездил в Ниццу и… — затараторила девушка.
— Пока оставим его в покое, — перебил Лежен. — Давайте о Летруа.
— О Летруа? — удивленно вскинула она брови. — Ах, ну, да… Он… такой понурый ходил туда-сюда, я еще подумала, какой важный господин, и выглядит ничего, кажется, он из той компании, где справляют день рожденья, и неплохо было бы узнать, кто он такой и…
— Ближе к делу, мадмуазель!
— Ну, я же вам объясняю! — обиделась девушка. — Я не выпускала его из виду, поверьте. Он что-то уж нервничал, я еще подумала, может, он ждет кого, а тот не пришел. Может, с женой поссорился или… с любовницей, ну, я и решила…
Лежен медленно выпустил из легких воздух. Такие старлетки его часто выводили из себя. Но нужно было держать себя в руках.
— Как это произошло, мадмуазель?
— Ну, я же не инспектор, откуда мне знать, как он там поцапался со своей… женой. Вам лучше знать. Но он так расстроился, что взял… и спрыгнул… Я очень испугалась и, кажется, закричала…
— А я не видела, — как показалось Лежену, с сожалением сказала ее подруга, дама уже в годах. — Но могу вам ручаться, господин комиссар, к нему никто не подходил, не угрожал и вниз не сталкивал.
— Вы уверены?
— На все сто, господин комиссар, — важно ответила та.
— Мы все видели, — на перебой закричали подруги Мишель, — он сам, сам. Стоял, белый как мел, будто живот болит, а потом ка-а-ак вцепиться в перила…
— …перегнулся и сиганул вниз! Я даже ничего не поняла сначала!
— А я поняла, но не очень испугалась, думала, может, это фокус какой… Здесь иногда показывают всякие номера…
— А я не думала. А потом так обмерла вся, и в туалет почему-то очень сильно захотелось…
— Ясно, — безнадежно махнул рукой Лежен. — Вы, конечно, ничего не видели? — он повернулся к молодой парочке.
Они энергично замотали головами. Их глаза выражали неподдельный ужас.
— Мы даже не помним его толком, — пролепетал юноша, — не обращали внимания.
Маэстро все это время стоял рядом с безучастным видом и рассеянно теребил пуговицу пиджака. Комиссар, наконец, обратился к нему.
— Вы сидели за тем столиком, не так ли, э… месье Ваальден, если не ошибаюсь?
